Звук его шагов по коридору и вниз по лестнице скоро затих.
— Я тоже лучше пойду, — зевнул Паоло, вставая и накидывая на плечо куртку, но, уже направляясь в конюшню, чтобы там стеречь своих лошадей, замер в дверях, обернулся на мгновение и поймал мой взгляд. — Радель прав, когда говорит, что здесь опасно, госпожа. Вы ведь не думаете отправиться на эту встречу с королем одна?
— Нет. Отправимся вместе. На самом деле мы сможем выехать обратно почти так же скоро, как того желает Радель. Я понятия не имею, каким образом, по мнению Эварда, я смогу пройти в ворота Виндама, Не знаю, кто теперь носит титул графа Гольтского, и даже не подозреваю, как это выяснить.
Паоло замешкался, длинные пальцы задумчиво погладили потускневшую дверную щеколду.
— Да, кстати, — заметила я, — ты отлично справился сегодня на въезде в город. Мы бы до сих пор там торчали, если бы не ты. А все эти слухи о том, что ворота закроются раньше… они тоже прекрасно сработали. Ты не видел, кто их распустил?
Паоло стрельнул глазами на Герика.
— С этим мне малость подсобили. Побольше, чем этот парень дар'нети, который вас караулит.
Он выпрямился и открыл дверь.
— Не стоит беспокоиться о том, как попасть завтра в Виндам. С тех пор как не стало предыдущего лорда, другого там и не было.
— Где ты это выяснил?
Он слегка покраснел.
— Все эти годы, пока вы жили в Данфарри и шериф сопровождал вас на День Долготерпения короля… он слушал все сплетни и разговоры вокруг вас и, когда возвращался, все ворчал о том, какой высокородной и могущественной госпожой вы были. Я тогда был сущим щенком, таскался за шерифом, куда не следовало, но слышал многое. Король Эвард сровнял это место с землей и выжег.
* * *
Ночь прошла беспокойно. От мысли о том, что Эвард разрушил Виндам, меня бросало то в злость, то в слезы. Часы на дворцовой башне пробили полночь, заморосил тоскливый дождь. Герик наконец сдался и лег спать. Кошмаров не было. Даже пьяный гам на улице его не побеспокоил.
Когда тьма сменилась смутным сумраком, кто-то заколотил в дверь.
— Это Паоло, госпожа.
Я приоткрыла дверь и выглянула в темноту. Из взъерошенных волос мальчика торчала солома.
— Радель просит вас спуститься в конюшню. По-тихому, говорит.
Я набросила плащ и последовала за Паоло, оставив свернувшегося на полу Герика одного. Он даже не шелохнулся.
Все выбоины во дворе гостиницы были залиты грязной водой. Слуги осторожно ступали по слякоти, таская туда-сюда помойные ведра и кувшины с водой, пока мальчишки в промокших штанах, пошатываясь, волокли на кухню тяжелые лотки с углем. За забором колеса повозок расплескивали по улице грязь. И хотя блеклое утро уже звякало конской упряжью, стучало горшками и раздавало визгливые приказы полчищам кухарок, в конюшне, когда мы притворили за собой дверь, оказалось сумрачно и тихо. Гериков Ясир негромко заржал, когда мы проходили мимо него, и Паоло потрепал его по ушам. Под моей ногой прошмыгнула мышка. Раделя мы нашли в дальнем угловом стойле, сидящим в темноте на охапке соломы.
