— Для меча Скандерберга нужна и рука Скандерберга, — заметил Саксон, я осматривал этот меч — великолепный клинок. Такие мечи некогда имели все правоверные пуритане, и ими-то и заставляли своих противников заучивать священные тексты и петь благочестивые псалмы.
Это было время, когда считалось нужным
Больше грешников лупить,
Чтобы рай на свете водворить.
Итак, вы фехтовальному искусству не обучались?
— Нет, не обучался.
— И не беда. Для старого и опытного воина вроде меня знание этого искусства составляет все, но для нового Геркулеса вашего типа главное заключается в силе и энергии. Я часто замечал, что люди, навострившиеся попадать в набитого соломой попугая и рубить голову деревянному турку, оказываются никуда негодными на войне. Да это и понятно.
Вооружите-ка попугая самострелом или дайте турку не деревянному, а живому в руки ятаган, — и тогда эти ученые стрелки и драгуны сейчас же почувствуют себя неспокойными. Я убежден, мистер Кларк, что мы будем с вами добрыми товарищами. Позвольте, как это говорится у старика Бутлера? Да:
Друзьями были баронет
И сквайр, и зла меж ними нет.
Знаете, живя в вашем доме, я не смел цитировать „Гудибраса“ из боязни рассердить вашего отца. Бедовый он старичок!
— Послушайте, — сказал я сурово, — если вы хотите, чтобы мы на самом деле были добрыми товарищами, отзывайтесь об отце с большей почтительностью и без этой противной фамильярности. Отец едва ли стал бы вас держать у себя в доме, если бы знал историю вашего перехода в мусульманство.
— Верно! Верно! — подтвердил искатель приключений, посмеиваясь. Между мечетью и пуританской молельней большое расстояние. Но, пожалуйста, не горячитесь, мой друг. У вас нет сдержанности в характере. Я уверен, что с годами ваш характер сделается более ровным. Как же, помилуйте? Едва познакомившись со мною и не успев поговорить и пяти минут, вы уже собирались мне проломить голову. А после этого вы все время гонялись за мной, как злая собака, и кусали меня каждый раз, когда вам казалось, будто я уклоняюсь от истинного пути. Я должен вам напомнить, что вы теперь вступаете в военную среду, в среду людей, которые дерутся на дуэлях из-за всякого пустяка. Вы скажете одно неосторожное слово, а вам всадят рапиру в живот.
— Прошу и вас помнить о том же самом, — ответил я запальчиво. Характер у меня мирный, но я не выношу двусмысленных слов и угроз.
— Боже мой! — воскликнул Саксон. — Я вижу, что вы уже хотите изрубить меня в куски и привезти в лагерь Монмауза в разобранном виде. Ну-ну! Мы еще успеем с вами повоевать, так ссориться друг с другом совершенно лишнее. Скажите, что это за дома виднеются перед нами там налево?
