Многие муравьи возвращались домой ни с чем. Это Митя заметил еще семь лет назад. Зачем они вообще ходили? Зачем взбирались на верхушку ели? Ведь это равносильно для человека ежедневным пешеходным прогулкам на Эверест! Нет, Митя решительно не понимал их действий, но в то же время муравьи вызывали в нем вполне осознанное уважение.
— Долг и назначение! — важно промолвил Митя, обращаясь к детям. — У них есть долг и назначение, у этих муравьев.
Они осторожно переступили муравьиный путь и пошли дальше. Отойдя на несколько шагов, Митя оглянулся и заметил, что муравьи за долгие годы хождения на ель вытоптали в траве свою тропинку — не столь явную, как человеческая, но вполне отчетливую. В траве была очевидная полоска поредения, тянущаяся от муравейника к ели. Подумать только! «Это все равно что нам деревья в лесу вытоптать!» — сказал себе Митя и обрадовался за муравьев, за их упорство и терпение.
Люся Павлова встретила их за самоваром. Мите почудилось, что она просидела за ним все семь лет, не вставая, — тот же самовар, тот же стол, те же дешевые карамельки в стеклянной вазочке. Да и сама Люська нисколько не изменилась. По-прежнему прятались между круглыми щеками и белыми выгоревшими бровями маленькие глазки с короткими и тоже выгоревшими ресницами.
Когда Богиновы один за другим вошли в избу, Люська прихлебывала чай из блюдца. Она поспешно поставила блюдце на стол и всплеснула руками:
— Батюшки светы! Анюта! Катерина!.. А это кто ж? У-у, вымахал! — воскликнула она, гляда на Малыша, который от смущения отвернулся и принялся с безразличным видом оглядывать стену.
Люся сгребла из вазочки конфеты и стала совать их детям, будто это требовалось сделать безотлагательно.
— Дмитрий! — ахнула она, наконец-то заметив и Митю. — Похудел, что ль? Какой-то не тот, нет, правда…
— Постарел просто, Люся, — улыбнулся Митя.
— И наплевать! — решительно заявила Люська. — Садитесь, угощайтесь чаем.
Она вынула из шкафчика четыре чашки и по очереди подставила их под краник самовара. Богиновы уселись за стол.
— Меня-то помнишь? — спросила Люся у Кати.
Катя помотала головой.
— Не помнишь? — огорчилась Люся. — И Бяшу тоже не помнишь? Бяша, Бяшечка, ну, неужто не помнишь?
— А кто это?
— Барашек твой любимый! — ответила Аня. — Ты с ним все играла. Из сарая было не вытащить.
— А где он сейчас?
— Уж и не помним, как съели! — засмеялась Люся. — Курей одних нонче держу, — доверительно сообщила она Ане.
— Вот и хорошо. Будем у тебя яйца брать. А может, курицу продашь?
