Влад Цепеш стоял в проеме, покачивая в руке высокий стеклянный кубок.
– Господа мужья и любовники. Бал не кончен, главное – впереди. Эй, человек, огня!
Черная запятая в небе, как ресница в божьем глазу, сначала лежала мертво на холодном утреннем воздухе – не приближаясь, не падая, не убегая вверх от острых зазубрин леса. Потом появился звук – застучал слабенький молоточек, потом звук сделался громче, и из-под стены с воротами, где сгорбился над пушкой Кишкан, можно было уже различить, какая птица царапает кожу неба.
Самолетик был мал и легок, и высокая голова летчика горела в утреннем свете, как веселое пасхальное яйцо.
Кишкан заправил ядро и, усевшись по-турецки у пушки, принялся ждать.
Мотор тявкал, как дурная собака, Пучков скрипел рычагами, золотые плоскости крыльев ловили солнечный свет и дрожали под переливами ветра.
Игрушечный замок Цепеша лежал на земле подковой, пепельные волны холмов обтекали его с востока, к западу умирали и переходили в поля, луга, в зеленые гурты виноградников, в туман, который охватывал безвидную и пустую землю, холодный север и юг, оставляя взгляду лишь небо с застывшим призраком солнца.
Пучков подал самолет вниз, и замок Цепеша стал вырастать, блестя на солнце плоской смоляной крышей и скалясь зубьями стен.
– А ну, птица, поклюй наших зернышек. – Кишкан поджег короткий фитиль, пушка ухнула и вместе с завитком дыма выбросила в небо огонь.
Пучков видел, как из-под низкой стены, оплетенной проволокой воды, вылетело огненное колечко, ветер принес запах пороха, и облако, висевшее на хвосте машины, окрасилось в бурый цвет.
Пучков помахал рукой невидимому с высоты стрелку.
Второе ядро окатило теплой волной правую щеку летчика, самолет легонько тряхнуло, и, не став дожидаться третьего, летчик резко направил машину вниз.
– Вот и воюй с такой артиллерией, илла лахо! – Кишкан плюнул на горячий чугун. – Ладно, летун, лети. Дальше смерти не улетишь. – Потом задрал голову вверх и крикнул железной птице: – Добро пожаловать к нашему костерку! Не стесняйтесь, присаживайтесь, всем места хватит.
– Какой валютой платили за аэроплан? Как всегда натертыми пятаками? – Кишкан, посмеиваясь, смотрел на летчика, как тот заякоривает машину за ближний к краю крыши зубец.
– Сейчас. – Пучков вытер о штаны руки и стал сосредоточенно рыться в своем видавшем виды саквояжике с инструментом.
– Ну-ну. – Кишкан подошел ближе.
– Маслопровод течет, – не вынимая из саквояжа рук, Пучков кивнул куда-то под брюхо машины, – у тебя ключа на двенадцать нет?
