Но было поздно. Под вёслами уже кипела вода, а впереди грозной стеной маячил неприятельский берег.
Петухов опустил голову и выдернул из басовой струны печальную ноту «до».
В крепости на другом берегу времени тоже зря не теряли.
Лохматая голова Кудыкина прыгала колобком над валом и выкрикивала приказы. Там подняли зеленый флаг, почти не видный на фоне леса.
Наша флотилия медленно приближалась к берегу.
Первой шла дяди Федина лодка, за ней, отставая, – резиновая, где был капитаном Пашка, за резиновой, совсем отставая, полз подводный аппарат Василькова. Самого аппарата было не видно, торчала только труба, да из-под воды поднимались муть и мелкие пузырьки воздуха.
Валька раздал десантникам метательные снаряды – по кучке сморщенных дождевых грибов, фукающих коричневой пылью. Бойцы попрятали грибы по карманам.
Я поглядывал на пустое небо, высматривая там самолет. Но самолета не было.
– Братцы, – раздался позади голос Пашки, – а где Васильков?
Я посмотрел туда, где только что торчала труба его подводного аппарата, но никакой трубы не увидел. Ни мути, ни пузырьков, ни трубы.
– Васильков! – закричал Пашка, наклонившись к самой воде.
Из-под воды никто не ответил.
– Эй! – Пашка, чуть ли не целиком, перевесился через борт, пытаясь разглядеть дно. Остальные, кто был на лодке, повытягивали свои головы тоже.
Лодка вздыбилась опустевшим краем, встала вертикально к воде, и экипаж посыпался за борт.
Зрители на берегу загалдели, замахали кепками и руками. Должно быть, народ подумал, что все это спланировано заранее.
Неожиданно среди голов на воде объявилась голова Василькова. Затем исчезла и объявилась снова. Но уже не одна – с трубой.
– Ура! – прокатился над водоемом его громкий, победный голос. – Где наша ни пропадала!
Загребая одной рукой, а другой сжимая трубу, он поплыл к кудыкинской крепости. Остальные устремились за ним.
Почти одновременно наша лодка и пловцы из резиновой высадились на вражеский берег.
Балалайка на другом берегу наяривала про трех танкистов.
А самолета все не было.
Из крепости полетели снаряды. Они падали нам на головы, выплевывая коричневые дымки.
Мы упорно карабкались вверх по круче, цепляясь за гнезда ласточек и вылезающие из глины корни.
До победы оставалось немного – как вдруг что-то переменилось.
Наверху забегали, закричали, и из крепости, как горох, посыпались ее доблестные защитники.
Жмаев, Бородавкин и Коклюшев, выпучив от страха глаза, с ходу прыгнули в водоем и по-собачьи погребли на середку.
