Из кухни не слышно было теперь ни звука. Ленька так явственно вдруг представил себе Белова с ножом и все эти разговоры про женщин, которые крепко ругаются… Он пропустил Белова и Варшулевича вперед, а сам нырнул в кухню. Кухарки там не оказалось. Ленька насупился. Времени больше не оставалось. Он повернулся, чтобы уйти, и тут наконец заметил кухарку: связанная полотенцами, та следила за ним скорбным взглядом и отчаянно двигала бровью.
Ленька погрозил ей кулаком и выскочил наружу.
На улице они сразу разделились: Ленька пошел к себе на Лиговку, Белов просто махнул рукой на прощание, а Варшулевич сказал, что побродит немного кругами и к вечеру зайдет к Пантелееву – отдать корзину на сохранение. У Леньки уже имелся на примете подходящий, одобренный Беловым и прощупанный Гавриковым человек по фамилии Вольман. Вольман сидел в той же тюрьме, что и Ленька в свое время, но не за предполагаемый революционный грабеж, а за несомненную и контр-революционную спекуляцию. Подельники намеревались отдать Вольману товар на реализацию. Человечек ушлый, счел вслед за Ленькой и Белов, сообразит, куда и как пристроить собольи шкурки и золото с камушками.
* * *
Старушка Наталья Степановна, бывшая дворянка, пила в темной комнате чай и сама с собой вспоминала душераздирающие подробности похорон юродивого Кирюшки, убиенного жестоко и неправедно.
Например, следует непременно отметить, что юродивый в гробу лежал яко живой, глаза его сочились янтарными слезами, а свечи все время гасли, как бы указывая на то, что убийца святого человека расхаживает по городу безнаказанно. От этого было много волнений и пересудов. Сторож, который нашел Кирюшку, был отправлен отцом-настоятелем из обители подальше на все время похорон, чтобы он своими повествованиями не наводил жути и не собирал вокруг себя толпы любопытствующих.
Ленька оказался плохим слушателем, постоянно норовил уйти. От чая даже отказался! Так что в конце концов Наталья Степановна от него отцепилась. Ленька не стал ей заранее сообщать, что съезжает с квартиры. Решил просто оставить денег и уйти без всяких объяснений. Не хватало еще, чтобы она принялась его упрашивать.
Войдя к себе в комнату, Ленька завернул в платок наган и убрал его на полку, за икону Казанской Божией Матери. Разложил на столе и пересчитал деньги. Вышло около двенадцати миллионов. Ленька связал деньги обрывком бечевки и тоже спрятал за икону.
Посидел за столом просто так, ни о чем не думая. Белов ему говорил, еще до ограбления, при последней их встрече наедине: теперь пути назад уже не будет – вооруженный налет, да еще бандой, верная высшая мера социальной защиты, если поймают. Но ни тогда, ни потом у Леньки даже и тени сомнения не зародилось. И сейчас он чувствовал себя так же спокойно и уверенно, как случалось после хорошего выполнения любой другой работы.
