– Эмилия хворает… Это ты, Ваня? – сообразила Бронислава.
Ваня был приятелем Эмилии и иногда захаживал в гости. Наверняка пожаловал, едва прослышал, что Эмилечка болеет. Конфет принес, книжку для развлечения. Очень хороший молодой человек. Это у него такой голос – ясный, звонкий, спокойный.
– Открывайте, Бронислава, – засмеялся «Ваня». – Что вы меня тут, в самом деле, на пороге держите. Нехорошо.
Звякнула цепочка, плавно проплыла по своему медному ложу задвижка. Дверь отворилась.
Внушительный силуэт Брониславы угадывался в полутьме прихожей. Лампа горела еле-еле над зеркалом, которое висело под странным углом и отражало нечто непонятное, имевшее сходство, впрочем, с углом дивана, подушкой и куском картины на стене, – вид из ближайшей комнаты.
Узрев трех мужчин, ни один из которых определенно Ваней не являлся, Бронислава утробно ойкнула и попятилась. В глубине зеркала вдруг сверкнул яркий белый огонек – свет, гуляющий по прихожей причудливыми путями, отразился от нагана, вынутого Ленькой.
– Не ори, – сказал Ленька, отодвигая Брониславу и проходя в квартиру.
За ним протиснулись Варшулевич и Белов. Варшулевич сразу же прищурился и начал оглядываться, живо интересуясь подробностями квартиры меховщика, а Белов просто стоял и смотрел на Леньку.
– Покажешь, где у хозяев драгоценности? – спросил Ленька.
– Да откуда ж мне знать, где они что прячут! – глухо вскрикнула Бронислава и сделала резкое движение, точно собиралась бежать.
Белов проскользнул мимо нее и почти мгновенно очутился на кухне, у черного хода. Оттуда сразу же понеслись причитания кухарки, включавшие в себя выражения «ироды» и «креста на вас нет». Затем что-то с грохотом упало, и тотчас из одной комнаты донесся капризный женский голос, растягивающий слова:
– Бронисла-ава! Что там у вас творится? Кто пришел?
Варшулевич отодвинул Брониславу и аккуратно закрыл дверь на задвижку. Затем обратился к ней:
– Не хочешь помогать – не надо, мы ведь и сами найдем все, что нужно.
– Ищите, если такие умные, – сказала Бронислава. Она устремила на Леньку горький взгляд, полный глубочайшего разочарования. Ленька ответил жизнерадостной улыбкой.
– Ты тут пока обыскивай, – кивнул Ленька Варшулевичу, – примени на практике свой богатый опыт. А я свяжу их, да и успокою заодно.
Бронислава было затрепетала, как пойманная рыбка, услышав про «успокою», но Ленька имел в виду исключительно то, что сказал. Он связал ей руки бельевой веревкой и, сняв с полки в прихожей шарф, затянул рот.
