Гавриков обыскивал квартиру куда менее деликатно, чем Сашка Пан: он распахивал дверцы шкафов, вытаскивал и переворачивал ящики и потом ворошил на полу их содержимое.
Украшения – действительно с бриллиантами, как и говорил Раевский, – обнаружились в шкатулке, лежавшей в комоде под бельем Фаины. По первой прикидке Гаврикова, здесь было миллиардов на сто пятьдесят – двести. Он заботливо рассовал цацки по карманам.
Раевский просился пойти с налетчиками, но Ленька даже обсуждать это не стал – отказал, и все. Напрасно Раевский, чуть не плача, доказывал, что он в таком деле необходим, поскольку знает квартиру и все ее тайники. Ленька почти не слушал. После того как Варшулевич ухитрился потерять богачевские меха и попасть в руки УГРО, Ленька сделался гораздо осторожнее. Кто другой, может, и не извлек бы полезного урока из случившегося, но у Пантелеева было мало времени: иногда он почти физически ощущал, как иссякают отпущенные ему дни. Он не мог ошибаться. Раевского в деле ему не нужно.
Пришлось Раевскому, взволнованному, серо-бледному, с трясущимися руками, ожидать результатов налета в пивной «Бомбей». Ленька обещал угостить его морфием и с этой призрачной надеждой оставил.
Сашка Пан уже заканчивал сортировать вещи и раскрыл приготовленный заранее чемодан, когда в дверь снова позвонили.
– Да уймутся они, наконец! – возмутился Пан. Он даже не стал подходить и спрашивать «кто?», а потом врать про занятость доктора Левина. Надоело. Позвонят-позвонят – и сами уйдут.
Но тут в двери заскрежетал ключ. Пан насторожился, встретился взглядом с Ленькой, показал пальцем на дверь. Ленька бесшумно подошел и встал рядом.
Натянулась цепочка, в просвете между дверью и косяком показалось хорошенькое женское личико в обрамлении черных вьющихся волос.
– Фаина Марковна! – позвала девушка. – Да что, в самом деле, на цепочку закрыто! Фаина Марковна! Это я, Маруся.
Ленька снял цепочку и быстро отворил дверь. От неожиданности Маруся уткнулась лицом прямо ему в грудь и сказала:
– Ой.
– Не бойся, – сказал ей Ленька. – Я пациент доктора, Пантелеев моя фамилия.
Маруся раскрывала глаза все шире. Она уже увидела беспорядок в коридоре и каких-то чужаков, шаривших среди разбросанного добра.
– Ой, – прошептала Маруся и вдруг сильно дернулась и заверещала: – А-ай, грабю-ют!..
Ленька стиснул ее плечо так сильно, что она вскрикнула.
– Тихо ты, – сказал Ленька. – Говорят тебе, не трону. Что орать? Веди себя тихо. Ты ему кто, родня?
