— Что вам угодно? — заспанно спросил он меня, тесня от опасного места.
— Вы дежурный? — поинтересовался я. — Раньше я вас здесь не видел.
Он бесконечно зевнул.
— Недавно работаю. Так что вам нужно, сударь?
— Ничего особенного. Обычный набор — кровать, душ, сортир.
— Вам нужен номер! — оживился дежурный. — Конечно. Вы один?
— Нет, — сказал я ему, — с дамой. Разве не видно?
Он немедленно принялся обыскивать глазами холл, удивленно пробормотав: «А где же…», тогда мне пришлось разъяснить ему, что это была шутка.
— Отлично! — хрипло проговорил он, перебрав лицом все оттенки восхищения. — Значит, дамы нет… — и вдруг сделался очень тихим, хитрым. — Могу подселить вас… это… к попутчице. А? Или… что-нибудь иное желаете?
— О! — воскликнул я. — Сервис, как в златоглавой столице. Сколько стоит «иное»?
Дежурный ухмыльнулся и показал на пальцах. Я посмотрел на него, как на сумасшедшего.
— Это грабеж, — объявил я ему. Мне было безумно весело. Он снова ухмыльнулся и промолчал.
— А попутчица? — тогда спросил я его. — Сколько возьмет за билет?
Он показал.
— В наше время трудно быть оригинальным, — вздохнул я, доставая хрустящие. — Заразу-то не подцеплю? Как полагаешь, товарищ?
— Я не… — поперхнулся дежурный. — Почему товарищ?
— А что? — удивился я, глядя в его потную харю. — Друг, товарищ, какая разница. Козел вонючий — тоже хорошее обращение. У нас по Конституции свобода слова.
— Свобода — наше знамя! — заученно выдал он.
— Так как насчет заразы?
— Насчет заразы? — гостиничный пес вновь расслабился, перестал ерзать, подмигнул. — Не волнуйтесь, сударь, у нас лучшие девочки в районе. Сюда пропускаются только проверенные дамы, самые чистенькие…
— А то я не знаю, какие они у вас чистенькие.
— Нет, подождите, вы зря. Фирма гарантирует… — он протянул наконец жетон. — Прошу! Как раз в этом номере скучает одна особа — м-м! — такая, скажу вам, киса…
Его холуйское красноречие ушло в потолок — клиент в моем лице уже отключился. Я с интересом наблюдал за занавесью. Она легонько подергивалась, сквозь нее неслись еле слышные вздохи, и вдруг в прорези появилось детское лицо.
По лицу блуждала совершенно дурацкая улыбка.
— Дядя, а у тебя ухи оттопырены.
Дежурный присел и оглянулся.
— Ты! — зашипел он. — Я же приказывал…
— Заткнись! — прорычал я, и когда он заткнулся, ласково поманил ребенка. — Иди сюда, маленькая.
Это была девочка лет десяти, она несмело появилась из-за пропыленного куска бархата и спросила на всякий случай:
