Но репетиция закончилась, охранник стоит над душой, у него выпрашивают «ну еще десять минут, ну еще пять!» Она, Калинник, еще двое ребят остались в спортивном зале, сюда перенесли, составили аппаратуру, назавтра собирались к шефам, играть на их вечере. Калинник отстраивал «лазерную пушку» (металлический ящик с тумблерами и индикаторами) – самодельное устройство, которое смастерил Синейнин. Правильнее сказать, это был «аппарат для плазменной резки металла», подаренный (конечно, неработающим) этими самыми шефами (проектным оборонным институтом). А «дядягоша», в свою очередь, передарил его ребятам (зачем, мол, барахлу загромождать подвал). Синейнин из Надиного класса, он помогал музыкантам, когда нужно было паять, собирать, чинить или вот так… «изобрести» что-то необычное. Раскаленная нить луча чертила противоположную стену мгновенно меняющимся узором, но сам огненный «зрачок» («объектив» на этом «ящике») не попадал в центр зеркального шара, подвешенного в зале под потолком. Предполагалось: когда шар начнет вращение, множество ярких вспышек разбежится звездным хороводом… но ничего такого не получалось.
– Этот ваш Синейнин, – ворчал электрогитарист, – наизобретал тут! Фиксатор надо было поставить… Просверлить, что ли. А как теперь отрегулируешь?
Он рылся в своем синем рюкзачке с портретом небритого Че Гевары, волосы которого взвихрены революционными ветрами с «пылающего континента», Южной Америки. Из рюкзака, казалось, слышится шум океана… а то вдруг дохнет горчинкой, вином и черным виноградом. Но он искал в мешке и доставал мотки разноцветных проводов, изоленту, штекеры, пассатижи, какие-то дистанционные переключатели, вроде телевизионных… Вот, оказывается, чем набиты рюкзаки гитаристов!
– Так это вроде… как бы «лазерная указка»? – спросила Надя.
– Да, примерно… что-то такое… – злился Леша. – Помощнее будет, конечно. Есть же фирменные стробоскопы, но где такие деньги взять? Или в кино, видела? Лазерный прицел у снайперов бывает. Вот и Синейнин тоже тут нахимичил, мастер-самоделкин!
Яркое пятнышко скользило и прокалывало-прожигало вспышкой стены, окна, потолок, словно за всем этим спрятан ослепительный свет. Как тот, подумала она, мерцающий спасительный лучик, что пробился к ней однажды, играющее зеркальное пятнышко.
Она входила в Оку. Быстро меняющее всю картину течение, сверкающая рябь, танец облаков.
Нет… после того разговора с Петром Алексеевичем… Он ей сказал… допустим… все это может быть. Прорицатели, руны Судьбы, секретный отряд, «письма счастья». Но не стоит думать только об этом, все одно да потому. И недалеко здесь – его церковь. Ему, кстати, надо в нее зайти. И ты со мной, сказал он. Просто постоишь у иконы (она почему-то знала, он так и скажет)
