Но более всего в римской роскоши рабства нас сегодня возмущает не роскошь сама по себе, т. е. превышение всякой разумной меры, а унижение человеческого достоинства, часто доходившее до чудовищных жестокостей, совершавшихся рабовладельцами. Особенно отвратительно обходились римляне со своими рабами во времена Республики. Перед законом раб был совершенно бесправен. Он считался вещью, полностью находившейся в распоряжении владельца. Господин мог заставить раба исполнять самые отвратительные приказы, мог пытать его, мог даже убить, мог продать его, если тот состарился или был болен, мог просто выгнать его и обречь тем самым на голодную смерть.
Как именно это случалось, наглядно показывают некоторые примеры.
В своем «Пире Трималхиона» Петроний описывает, как гости впервые знакомятся с хозяином дома на игровой площадке: «Вдруг мы увидели лысого старика в красной тунике, игравшего в мяч с кудрявыми мальчиками. Нас привлекли к этому зрелищу не столько мальчики — хотя и у них было на что посмотреть, — сколько сам почтенный муж, игравший в сандалиях зелеными мячами: мяч, коснувшись земли, в игре более не употреблялся, а свой запас игроки пополняли из корзины, которую держал раб. Мы приметили одно нововведение. По обеим сторонам круга стояли два евнуха: один из них держал серебряный горшок, другой считал мячи, но не те, которыми во время игры перебрасывались из рук в руки, а те, что падали наземь. Пока мы удивлялись этим роскошествам, к нам подбежал Менелай.
— Вот тот, в чьем доме сегодня предстоит нам возлежать за обедом! Это как бы прелюдия пира.
Во время речи Менелая Трималхион прищелкнул пальцами. Один из евнухов по сему знаку подал ему горшок. Удовлетворив свою надобность, Трималхион потребовал воды на руки и свои слегка обрызганные пальцы вытер о волосы одного из мальчиков».
В другом месте Петроний рассказывает, как одни рабы, прислуживавшие за столом, сменялись другими:
«…Среди вновь пришедших рабов был довольно хорошенький мальчик; Трималхион обнял его и принялся горячо целовать. Фортуната на том основании, что «право правдой крепко», принялась ругать Трималхиона отбросом и срамником, который не может сдержать своей похоти. И под конец прибавила: «Собака!»»
Нелишним будет обратиться и к «Эпиграммам» Марциала, настоящей сокровищнице в части описания римских нравов.
Бесстыдный хозяин
Любой, кто у Зоила может быть гостем,
К подстенным пусть идет обедать он женкам
И, трезвый, пусть он пьет из черепка Леды:
