Обретя наконец дар речи, жена фараона вскочила со своего места и закричала: «Отсечь ему голову!» При этом она, конечно, подразумевала не Сфинкса, а бедного Питера. «Право казнить или миловать здесь принадлежит только мне одному», — неожиданно возразил фараон.
После чего разгневанная фараонша изо всех сил ударила Супруга зонтиком… А потом еще и еще. Она так сильно колотила Хохумхотепа, что временная трибуна не выдержала и с треском рассыпалась, а напуганный громкими криками и треском сломавшейся трибуны слон передавил всех собравшихся.
Всех, кроме Питера Поподополиса. Ты ведь помнишь, как в самом начале сказки я особенно подчеркнула тот факт, что Поподополисы всегда умели прекрасно приспособиться к любым обстоятельствам. Вит и сейчас, когда все вокруг отчаянно боролись за свою жизнь, Питер, воспользовавшись ситуацией, незаметно подобрался к реке, украл лежавший на берегу челнок и, как сумасшедший работая веслами, отправился по реке на север. В последний раз его видели у летней резиденции фараонов. Говорят, он шел куда-то на запад страны. Но об этом другая сказка. А созданная Питером необыкновенная скульптура получеловека-полульва до сих пор стоит на песке, и все по-прежнему называют ее Сфинксом.
Замолчав, Абби вслед за Селби взглянула на мальчика. Улыбаясь во сне, ребенок безмятежно спал. Рядом с его кроватью свернулась клубочком Клео.
— Вот это да! — прошептал Селби: — Какая ужасная история!
— Что же ты не помог мне рассказать ее как следует, — обиженно ответила Абби — Впрочем, мне лично эта правдивая история очень нравится. Да ты и сам знаешь, Сфинкс до сих пор стоит в пустыне.
— Ужасная история, — повторил старший Фарнсворт, крепко прижал ее к себе… и нежно поцеловал. — Но сказка действительно великолепна, и, если бы я был этим самым фараоном Хохумхотепом… Кстати, откуда ты взяла это имя?
— Прочитала его в списке имен фараонов. Разве ты никогда не видел этого списка в Мемфисе?
— Нет, — улыбаясь ответил Селби. — Я не был в нем с тех пор, как они перестали там играть нью-орлеанский джаз.
— Да не в том Мемфисе! — возмущенно воскликнула Абби.
Она собиралась добавить что-то еще, но он снова поцеловал ее. И ей почему-то расхотелось говорить.
Сентябрь всегда считался в Новой Англии межсезоньем. Жаркие, влажные дни августа, которые так хорошо проводить на пляже, уже прошли. А разноцветный октябрь, когда листья начинают окрашиваться в желто-оранжевые и красные тона и люди специально выезжают на природу, чтобы полюбоваться этой красотой, еще не наступил.
