А если добавить к этому изящество манер, бойкую речь и глубокий ум, будет понятно, почему, невзирая на своё скромное происхождение, Альд стал самым известным и желанным кавалером в наших краях.
Я к тому времени успешно сдал экзамен на лейтенантский патент и должен был получить место в личной гвардии самого губернатора. Успех для младшего сына из третьестепенного баронского рода немалый. Отец был горд и счастлив честью, которой я добился для фамилии Вардежей.
Оставалось лишь подобрать для меня секретаря и оруженосца, ибо появиться при губернаторском дворе без собственной свиты было бы верхом неприличия.
В секретари отец выбрал одного из замковых писцов. Сейчас я не вспомню ни имени его, ни внешности, настолько он был бесцветным и безличностным. Но с секретарскими обязанностями справлялся неплохо.
Оруженосцем, по настоянию моей матушки, был назначен Альд. Отец возмущался, говорил, что к губернатору я должен ехать с кем-нибудь из многочисленных двоюродных братьев, а не с плебейским отродьем, но мать была непреклонна. «Пока рядом с Николасом есть Альд, я могу быть уверена, что ничего плохого с нашим сыном не случится». Аргумент, если разобраться, обидный, но тогда я уже не обращал внимания на подобные мелочи. Гораздо важнее было то, что в главный город губернии я поеду вместе с лучшим своим другом.
О том, что Альд назначен на должность оруженосца, отец сообщил ему сам. И даже говорил с ним почти как с дворянином.
Однако в ответ, вместо ожидаемой почтительной благодарности, услышал вежливый, но твёрдый отказ.
— Альд, — растерялся я, — почему?
— Если бы вы, господин баронет, или ваш отец попросили бы меня стать оруженосцем, я согласился бы сразу. А так ответ может быть только один — нет.
Я вспыхнул от обиды. Альд никогда ещё не говорил мне «вы» и, тем более, не называл «господином баронетом», — как будто совсем чужого и далёкого.
— Какая тебе разница, — закричал я, — если ты всё равно бы согласился?
— Разница в уважении, — спокойно ответил Альд. — И в его отсутствии.
Отец скользнул по нему холодным взглядом и вызвал дежуривших в коридоре лакеев.
— Полсотни плетей этому щенку, — приказал отец. — Чтобы уразумел, как должно холопу уважать своего хозяина.
— Господин мой и отец, умоляю вас о прощении, — метнулся я к барону.
Он посмотрел на Альда. Тот отрицательно качнул головой.
— Сотня плетей, — приказал отец.
Альд, ни слова не говоря, вышел из кабинета. Я рванулся за ним. Отец схватил меня за плечо.
