Туман вечности и болото бесконечности - Влада Юрьевна Воронова

Всё, что здесь есть — это болото. Огромное, непроходимое и нескончаемое поле кочек да трясин.

Серое, коричневое, грязно-зелёное.

Чавканье грязи, хлюпанье грязи, зудение комаров…

Есть я — болотный туман. Огромный, беспросветный, вечный. На всё болото, от края и до края его бесконечности.

А ещё есть плач лягушонка.

Плач лягушонка? Действительно, плачет лягушонок. И, судя по судорожной прерывистости всхлипов, уже довольно давно, даже силы начал от плача терять. С чего бы вдруг? Надо посмотреть. Тем более, что доносятся рыдания с самой необжитой и опасной части болота.

На кочке сидел лягушонок и плакал так безнадёжно и горько, что мне даже не по себе стало.

— Что случилось? — спрашиваю его.

— Ты кто? — подскочил перепуганный лягушонок.

— Туман. Не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю. Я ведь не более чем сгусток водяного пара.

— Туман не может говорить! — кричит лягушонок. Похоже, от испуга ему все мозги отключило, если столь настойчиво отрицает очевидное. Ещё один такой каменно-безапелляционный вопль, и я сам начну сомневаться в своей способности к членораздельной речи.

Надо его как-то в чувство и разум привести. От забредших на болото людей я слышал, что в таких случаях хорошо помогает либо оплёуха, либо жменя холодной воды в лицо.

К сожалению, оба средства осуществимы только в том случае, если есть руки.

Придётся изыскивать другие способы.

Я сгущаю свои клубы вокруг лягушонка и остужаю их насколько могу. Спустя несколько мгновений следует возмущённый вопль: «Ты что, сдурел? Холодно же!».

— А нормально разговаривать будешь? — спрашиваю я.

— Да, — нехотя соглашается малолетнее земноводное.

Я слегка подогреваю тот свой участок, который окружает лягушонка.

— Ух ты! — восторженно вопит этот живодристик. — Прямо как у горячего родника!

Я дал ему немного понежиться в тёплых клубах и стал потихоньку остужать пары до обычной болотной температуры.

— Почему ты раньше ни с кем не разговаривал? — спрашивает меня лягушонок.

— Какой смысл разговаривать с теми, кто тебя только проклинает?

— Мы же не знали… — смутился лягушонок. — Никто не знал, что ты всё слышишь и понимаешь. Ты никогда нам об этом не говорил!

В ответ я только фыркнул. Поговоришь с ними, как же… Кто тут меня слушать будет? С таким же успехом я мог бы разговаривать с камышом или болотными кочками.

— Ты сильно обиделся? — тихо спросил меня лягушонок.

— Да нет. Какой в этом смысл?

— Ты всегда один… — ещё тише сказал лягушонок. — С тобой никто никогда не играл. — В глазах опять сверкнули слёзы.