— Может, и знала, только знание это не сохранилось. — Призракша немного помолчала. — Льехх, разве принц не понимал, что, делая свою подругу ольменгой, обрекает её на смерть?
— То же самое спросил у меня и Нэльд. Я сказал, что в башне есть двадцать пять специально отобранных носительниц идеально правильного ольма, тогда как ольм Вильсы самый обыкновенный. Она не пройдёт сквозь Врата, и тогда её вместе с другими отвергнутыми ольменгами выставят на продажу. Мы выкупим Вильсу и поможем ей уехать из страны.
— Так, подожди, — сказала призракша. — Получается, что ольм есть у всех и каждого?
— Конечно. Только для жертвы Всевечному Небу нужен не абы какой ольм, а самый лучший. Поэтому ежегодно и выбирается двадцать пять кандидаток, которые целых двадцать лет учатся правильно управлять ольмом, дабы как можно лучше и полнее провести его обмен на небесную благодать. В награду за это Жертва получает статус принцессы на Небе и звание святой в мире Поднебесном.
— А выбираются ольменги только среди рабынь?
Льехх зло зашипел:
— Ну ещё бы… Начни мои предки отбирать дочерей у свободных, пусть даже и простолюдинов, монархия уже давно бы сменилась республикой. А так… Купили королевские священники малолетнюю рабыню и купили. Кому какое дело, что с ней будет дальше?
— Рабы тоже поднимают восстания, — заметила призракша.
— Да. Но только не из-за ольменг.
Призракша кивнула и спросила:
— Что было дальше?
— Принц влюбился в Вильсу. Это… плохо. Даже позорно и отвратительно, потому что к тому времени они давно уже были братом и сестрой. Мьярна, мы соединили кровь! Этот обряд сделал нас родственниками точно так же, как если бы мы были детьми одних отца и матери. А я… Всевечное Небо, я извращенец! Влюбиться в сестру и желать с ней телесной близости…
— Как это случилось? Ни с того ни с сего влечение появиться не могло. Ведь ты долгое время совершенно искренне считал Вильсу своей сестрой. Что заставило тебя взглянуть на неё иначе?
— Маска и церемониальное платье. — Льехх немного помолчал. — Нам было по восемнадцать. В день летнего солнцестояния пятеро ольменг исполняют на Дворцовой площади танец облаков. Вильса оказалась в пятёрке танцующих. Она была среди них самой грациозной и соблазнительной. Беда в том, Мьярна, что я гораздо реже, чем Нэльд и Вильса, мог убегать из дворца на наше секретное место. К тому же целых два года я провёл в ознакомительных разъездах по королевству, и моё общение с сестрой заключалось не в разговорах, а в письмах… Я забыл упомянуть, что, когда мне было шестнадцать, дед умер, и отец стал королём. А я, соответственно, из простого принца сделался престолонаследником. Понимаешь, Мьярна, хотя мы с Вильсой прекрасно знали души друг друга, зато такие вещи как внешность и тембр голоса были нам знакомы мало… В некоторых случаях два года — огромный срок, и контраст между шестнадцатилетней девочкой и восемнадцатилетней девушкой разителен. То же самое касается и юноши… Тем более, что на празднике солнцестояния обычай требует закрывать лицо маской. — Льехх печально вздохнул и тут же зло ударил кулаком по алтарю. — В тот день я поспорил с приятелями, что на вечернем балу добьюсь от прекрасной ольменги поцелуя в губы. Это максимум, что мужчина может получить от Запретной Девы, и гордиться таким псевдоподвигом будет любой болван. А я в ту минуту и был самым тупым болваном среди всех. — Льехх спрятал лицо в ладонях.
