Ни единого звука не доносилось из глубокого ущелья, но что-то тревожило герцога, хотя он и сам никак не мог понять причины беспокойства.
Герцог уже довольно далеко отошел от лагеря, когда вдруг заметил отблеск небольшого костра. Он заторопился на свет и вскоре увидел Зуландру. Колдун, в черной накидке с капюшоном напоминавший мрачную птицу, склонился над костерком, возле которого стоял на коленях кхитаец и подбрасывал ветки в огонь. На огне стоял черный металлический треножник, к верхушке его на цепочке был подвешен небольшой медный котелок. Еще один, размером побольше, стоял поодаль в траве.
Когда Нумитор подошел поближе, колдун извлек из кожаного мешка хрустальный сосуд. Открыл, читая нараспев заклинание на непонятном языке, и вылил содержимое в котелок. Из котелка вырвалось громкое шипение и столб дыма, который переливался всеми цветами радуги. После чего Зуландра повернулся к герцогу, спокойно сказал ему «добрый вечер» и снова полез в мешок.
— Мастер Зуландра! — позвал Нумитор.
— Слушаю, мой господин, — отозвался колдун, продолжая шарить в мешке.
— Ты велел разбить лагерь подальше от ущелья. Я хотел бы знать почему. Если вдруг мятежники проскользнут мимо Зуба, они доберутся до нас прежде, чем мы сможем их обнаружить. Утром надо будет передвинуть лагерь прямо к выходу из ущелья, и тогда наши воины встретят врага во всеоружии.
Лицо колдуна под капюшоном скрывал лиловатый сумрак, и герцогу показалось, будто на него из темноты бездонной пещеры смотрят жадные глаза ночного зверя.
— О, господин мой, — процедил Зуландра сквозь стиснутые зубы, — если твои солдаты завтра утром окажутся там, где мы стоим, демоны, которых я выпустил, погубят и их тоже. Последнее заклинание я произнесу ровно в полночь. Хиау предупредит тебя, когда будет нужно. — Чародей достал из мешка и высыпал в котелок какой-то порошок, помешал серебряным прутиком варево и сказал: — А теперь, господин мой, я должен просить тебя отойти в сторонку, мне пора начертить магический знак.
Хиау подал ему деревянный, украшенный искусной резьбой посох, на который днем колдун опирался, как на трость. Потом кхитаец подбросил в угасающее пламя новых веток, а Зуландра отошел и концом посоха сделал на земле несколько отметин. Потом он начертил круг, в поперечнике в десять шагов, и какие-то линии внутри круга. Не переставая бормотать заклинания, в каждом углу пентакля он поставил магический знак. Герцог ничего не понимал, но у него и не было ни малейшего желания вникать в нечестивое таинство.
