Мальчуган лет десяти, игравший на углу улицы, подбежал к нему и сказал:
— Дяденька, тут никто не живет. Вы что, не видите, на воротах замок висит.
— А ты чей сын? — спросил Шахбазлы.
Мальчишка назвал себя, и Шахбазлы понял, что это подросший за эти годы внук товарища его детства, соседа, погибшего в сорок втором году под Керчью в Крыму.
— Так тебя зовут Джалил? Ну да, тебе же дали имя деда… Послушай, Джалил, ты дотянешься до этого молотка?
Мальчуган был невысок ростом.
— Конечно, дотянусь, — сказал он самолюбиво. Но ему пришлось встать на цыпочки, чтобы достать до молотка.
— Ну, молодец, — одобрительно сказал Шахбазлы. — А теперь постучи молотком.
Джалил нерешительно переступил с ноги на ногу. Ослушаться старшего, да еще такого важного, седого, было невозможно, но стучаться в дом, в котором никто не живет, казалось мальчику странным и бессмысленным.
— Что ж ты не стучишь? Я же сказал тебе.
— А зачем? — пролепетал мальчик, — В доме же пет НИКОГО…
— Знаю. Мне просто хочется послушать, как стучит этот молоток.
— Просто так?
— Да, просто так. Стучи же…
— Ну, раз вы хотите…
Тук-тук-тук-тук-тук…
Ахмед Шахбазлы отступил на несколько шагов. С улыб кой смотрел на мальчишку, орудовавшего молотком. Монотонный стук с легким звенящим призвуком был приятен старику, как самая прекрасная мелодия. В лохматом пареньке он вдруг как бы увидел самого себя в далеком детстве, когда подрос настолько, что смог дотягиваться до молотка. Бывало, он прибегал домой с улицы, где играл со своими сверстниками, и стучал молотком, хотя отлично знал, что дверь не заперта. И мама открывала незапертую дверь. Она не ругала его, Ахмеда, за ненужный стук. Другое дело — сестры. Когда одна из них, услыхав стук, шла открывать и видела, что дверь не заперта, крючок не накинут, она принималась кричать на маленького Ахмеда, ругать за то, что «от него покоя пет никому». Потом, когда Ахмед начал ходить в школу, он, возвращаясь домой, уже не поднимал такой стукотни — он дважды бил молотком: тук-тук… тук-тук… И мать отворяла дверь не спрашивая — она знала, что это он, Ахмед.
— Ай, Джалил, что за тарарам ты поднял на весь квартал? — раздался старушечий голос. Из ворот соседнего дома высунулась голова старухи в темном платке. — Ты что, забыл, что там никто не живет?
Мальчик, увлекшийся стуком молотка, не услышал ее воркотни и продолжал бить по железному диску что бы ло сил.
— А, так ты себе новую забаву нашел! Ну погоди же! — рассердилась старуха и направилась к внуку с явным намерением схватить его за ухо.
