— На колени! — рявкнул на Машу с Ваней кто-то, и молодые люди, вздрогнув, подчинились.
— Ну как тебе настоящий фараончик? — шепнул девушке брат, когда они переглянулись, склонив головы.
— Феерично, — ответила она, робко поднимая глаза и смотря вслед уезжающей колеснице, — только личико его все равно не рассмотреть под гримом. Недоступный и далекий от народа.
Девушка тут заметила, что у фараона, оказывается, туго перевязано левое колено. Но несмотря на травму, он все-таки решился отправиться пострелять дичь в пустыне. Неужели он такой фанат охоты.
— Ыыы, — протянул Иван, поднимаясь с колен, — а ты представь, что наш Батька по Незалежному проспекту в такой колеснице проедет. Да его бы пристрелили через пять минут!
— О чем вы там шепчетесь? — вдруг спросил кто-то за спиной.
Обернувшись, программист встретился взглядом с соседом, который держал на руках желтоглазую черную кошку.
— Боги все слышат, — добавил человек, но Ваня уже был у двери в свое жилище. Фараон уехал, и все занялись своими делами. Кому-кому, а программисту предстояло немало работы по поиску самой любимой на свете девушки.
Перед ним склоняют головы, падают на колени и целуют землю, по которой проехала его колесница. Если верить Ба, его боятся и уважают, он страшный человек. Я одна из всего города стою чуть поодаль и не собираюсь отдавать честь Владыке Двух Земель. Он все равно меня не увидит и не узнает под черным плащом, защищающим меня от сжигающих солнечных лучей. Мой верный осел тоже уверенно смотрит на широкую дорогу, ведущую от дворца через весь город в пустыню, где, по всей вероятности, любит охотиться правитель.
Его золотой лук и стрелы с медными наконечниками вызывают у многих зависть, его элегантные одежды сводят с ума девушек, жадным взглядом провожающих его колесницу. Никто из горожан не вправе смотреть в глаза фараону, все должны преклоняться. Наверное, многие из молоденьких дев мечтают стать его наложницами. Девушки во все времена одинаковы, когда видят перед собой такого красавчика как брат моей Ба.
Жаль, что у меня нет пистолета. Стоя в двадцати метрах от дороги, так легко было бы его пристрелить. Когда бы тело с дыркой в груди или голове упало с колесницы, народ сослался бы на кару богов. И моя Ба сияла бы от счастья. 'Бы' мешает, да.
И в тот момент, когда я думала о способах расправы над ним, фараон одарил меня пронзительным взглядом. Издали его глаза казались большими черными, как у загримированного эмо. Только в отличие от представителя субкультуры, брат Ба грустно улыбнулся мне. Узнал свою сестру? Или просто обратил внимание на девушку, что не упала перед ним на колени.
