- Да… добрый вечер, - женщина приветливо улыбнулась, но, увидев ребячьи лица, обернувшиеся к ней, испугалась чего-то.
- С ним… все в порядке? Где он, Леня?
- Дома, дома, - заверила Галка. - Ребята, у кого письмо? Там осталось?
- У меня, - отозвался Гродненский и брезгливо вытащил из кармана скомканный конверт. Галка передала его Пушкаревой.
- Вот. Скажите, пожалуйста, откуда у вашего сына такой конверт?
- А у него-то вы спрашивали?
- Он говорит - из Америки. Это и так видно. А вот как он к вам попал? - оттеснив Галку, спросила Аня Забелина тоном самой Фемиды.
- Видите ли… Из Соединенных Штатов писали Лениному отцу. Теперь-то у него новый адрес… Несколько лет назад он прооперировал одного американского спортсмена, спас его, можно сказать. И с тех пор этот юноша и его семья шлют доктору Пушкареву благодарности и поздравления - на Пасху, на Рождество… А что случилось-то?
Но они слишком презирали ее сына, чтобы жаловаться на него. И не могли прямо смотреть Пушкаревой в глаза.
- А вы справляете пасху и рождество? - заинтересовалась Тамара Петрова. - Вы что, верующие?
Ленина мама бледно улыбнулась.
- Это они справляют, американцы. И каждый раз пишут: "Да хранит вас Господь".
Помолчали.
- Еще есть вопросы? - осведомилась у ребят Забелина.
- Дело ясное, что дело темное, - сказал Гродненский и, отвернувшись, цыкнул зубом и сплюнул. - Пошли.
- Но какое дело? - допытывалась встревоженная мама.
- Пусть ваш сын вам расскажет! - уклонилась Галка за всех.
Ребята невнятно пробурчали "до свидания" и пошли прочь.
Когда Ленина мама зашла в квартиру, застав там незнакомого человека, который ломился в ванную комнату, у нее ослабли ноги, предчувствие беды сковало язык.
- Вы… кто? - выговорила она и провела рукой по горлу.
- Меня Виталий зовут. Я у них на практике, а Леня - там… - невразумительно объяснил гость. - Заперся, понимаете, и молчит… У вас топорика нет? Или хотя бы стамески?
- А что тут произошло?
- Да не знаю я ничего толком. Я понял так, что была какая-то игра или шутка… с письмами от американских детей… Нет, сперва нужно достать его оттуда. Он вообще у вас… психически устойчивый мальчик или не совсем?
Такого вопроса не следовало задавать. Взгляд женщины стал враждебным, и она сказала:
- Вам лучше уйти, наверно. Какой бы он ни был, я с ним сама договорюсь…
- Извините.
И страшно злой на самого себя, с крохотным сигаретным огарком, от которого уже дымились пальцы, он бочком, бочком ретировался из этого дома…
