— Ну, слава богу, поднялся. Вчера Николай говорил, что болеешь. Молока ему передала — от Машки, целебное…
Коза, услышав своё имя, подошла к хозяйке и, настойчиво протянув: «ме-е-е», ждала чего-нибудь вкусного. Ключи, висевшие на поясе Пелагеи Андреевны, опять забренчали. А вот он и тот ключ от сундука со звоном…
— Спасибо вам, Пелагея Андреевна.
— На здоровье, сынок, — сказала старуха ласковым голосом, и Ваня ещё больше покраснел. — Сегодня, может, придёшь ко мне в помощники?
— А Харис?
— И его позовём. Только не запаздывайте.
— Ладно, Пелагея Андреевна…
Харис неохотно согласился ночевать у соседки. Он как-то похудел, осунулся. Глаза его стали печальными.
— Что случилось? — встревожился Ваня.
— Со мной? Ничего. А ты где пропадал, Жан?
— Дома лежал. Больной.
Харис посмотрел на кудрявые облака, плывущие в небе, и тяжело вздохнул.
— Нигмата жалко.
— Мне тоже.
Они вышли на теневую сторону и сели на завалинке дома.
— Нигмат был пьяный, — сообщил Харис.
— Да, я знаю.
— На пути ему кто-то встретился. Говорят, если бы не крикнул ему…
— Кто его знает… — Ваня почувствовал, что начинает краснеть.
— И кто этот человек, что встретился в дороге?
— Не знаю.
Харис внимательно посмотрел на друга.
— Знаешь, ведь он зачем-то искал тебя. И бегал за тобой на Казанку. Ты знаешь? Скажи правду.
— Какую?!
— Такую!.. Не скроешься: ты его видел.
Ваня вдруг почувствовал, что если он и сейчас обманет, свершится что-то ужасное, о чём придётся потом сожалеть всю жизнь. Нет, нет, обманывать нельзя!
— Рассказывай, — потребовал Харис.
— Да, видел, — признался Ваня. — Когда я шёл пешком, он ехал на трамвае…
— И что же крикнул?
— Подожди. Выпытываешь, как милиционер.
— Между прочим, уже и милиционер приходил узнавать…
— О чём?
— О том же.
Ваня съёжился, что-то обдумывая. Харис нахмурил брови. Теперь они, казалось, превратились в кошку и собаку.
— Раз он узнавал… тогда вот что… я шёл домой, а Нигмат увидел меня и два раза крикнул: «Ванька!» В другой раз не успел докричать, как ударился головой об столб. Остальное тебе известно…
— Спасибо и за это, — сказал Харис.
Но в его словах прозвучал упрёк. Неужели что-нибудь прознал? Может быть, и в самом деле рассказать ему? О том поручении, которое дал Губа со шрамом. Сегодня ведь последний день. Завтра уже воскресенье. Николай сказал: подумай сам. Но почему бы не подумать вдвоём, с Харисом?
Неожиданно из-за угла вышел Гумер. Подозвал к себе Ваню.
— Получил мою записку?
— Нет. Какую записку?
