— Ну, так я умру, и ты все равно ничего не узнаешь, — пожал плечами Блейд. — Ты этого хочешь, почтенный?
— А тебя смерть совсем не страшит, как я погляжу? — прищурился Бротгар.
— Не страшит, — странник равнодушно пожал плечами.
По свите Бротгара пробежал удивленный шепоток.
— Значит, правду ты говорить не хочешь… — глаза вождя вспыхнули. — Так о чем же нам тогда речь вести? Может, тебя просто следует бросить смилгам?
— Ну, отчего же? — удивился Блейд. — Мы могли бы поговорить о здешних делах, о Слитых, сухотниках и о твоем народе… И о том, как вывести вас отсюда…
В лачуге наступила оцепенелая тишина. Все застыли с разинутыми ртами, даже бородатый предводитель.
— Вывести… нас… отсюда? — раздельно повторил Бротгар. — Ты понимаешь, что говоришь? Ты, назвавший себя Ричардом?
— Разумеется. Я готов помочь и сдержу свое слово, если мне, во-первых, толком объяснят, что тут, у вас творится, и, во-вторых, не будут мешать. А убить меня вы всегда успеете.
Бротгар впился взглядом в глаза странника.
— Не шути с этим, дорогой, — мрачно процедил он. — Пусть ты не боишься смерти, но боль, я уверен, ты почувствуешь. И, клянусь всеми пожирателями наших хлябей, умирать ты будешь долго, очень долго — и тебе будет очень больно! — Вождь шумно перевел дух. — Да знаешь ли ты, что выбраться отсюда на сушу — наша вековая мечта! Да знаешь ли ты, что мы трижды пытались прорваться силой — последний раз уже на моей памяти — и неизменно возвращались только трое из десяти?!
— Именно этого я не знал, — спокойно заметил Блейд. — Но, почтенный Бротгар, чем ты рискуешь, если расскажешь мне о своем народе? Не раскрывай никаких секретов — поведай только то, что Элия знает и так, если боишься, что я могу оказаться шпионом.
Вновь настало молчание. Видно было, что бородач мучительно колеблется.
— Ну, хорошо, — наконец выдохнул он. — Слушай, пришлый! Мне от этого и в самом деле ущерба не будет…
Когда произошло разделение на «сухачей» и «болотных», теперь уже никто не мог упомнить — разве что самые древние старики, что доживали свой век в поселке Элии. На топях мало кто переваливал за сорокалетний рубеж… Два племени немедленно перессорились. В том, кто был виноват, у Бротгара сомнений не было. Ясное дело, сухотники! В их руках остались достаточно плодородные угодья, они наживались и на торговле со Слитыми. Болотников же загнали в самую мокрень, в глухие топи, полные отвратительных чудищ.
— Что они тут жрут, хотел бы я знать? — брызгая слюной, бросал слова Бротгар, — Я понимаю, в лесу… Хриоры жрут храпов, храпы — фраллов, фраллы — тех, кто еще мельче… Да и мало этих хриоров! Иначе никогда бы Элии своего зверинца не создать… А у нас? Страх на страхе, один другого жутче! Бабы наши каждый год рожают… Один из четырех-пяти выживет — хвала небесам! А лапач тот же?! Хитрющая бестия, подавай ему младенчиков, да не новорожденных, а тех, кому уже полСветлого Круга сполнилось… А не кинешь — всю деревню разнесет, и ни копья, ни топоры его не берут!..
