Серебристое мерцание, стремительно приближавшееся к саням. Дайр? Нет, дайры! Два! Они брали путников в клещи, и ярдов через пятьсот их след должен был пересечься со следом парт.
— Самец и самка, очень голодные, очень злые… — пробормотала Аквия. — Как глупо… Они все — таки добрались до нас…
Собаки почуяли зверей и, взвыв, ринулись к воротам; Блейд видел, как они медленно распахнулись. Нарты летели стрелой, но дайры двигались еще быстрее.
— Они могут помочь? — разведчик кивнул в сторону приближавшегося замка, и начал натягивать панцирь, обдирая шерсть; волосы лезли с него целыми пучками.
— Вряд ли, — Аквия покачала головой. — Не думаю, что они заметили зверей… и уж во всяком случае, они не сумеют добраться вовремя.
— Я убью этих тварей! — Блейд стиснул древко копья, он был уже в доспехе, откинутый назад череп ящера и топор мерно, в такт ходу саней, раскачивались за спиной.
— Одного — да… Но тебе не справиться с обоими, милый, — женщина горестно сжала руки. — Уходи! Я же знаю, что ты можешь уйти! Уходи в свой мир, Риард, а я… я приму то, что уготовили мне боги Дарсолана!
Риард, спутник и страж Аквилании, целительницы из Дома Властителей Кламстара, угрюмо усмехнулся:
— Хранители не уходят, моя королева. Хранители бьются — и умирают, если надо.
Его лицо уже очистилось от мерзких бурых клочьев; щеки украшала короткая темная бородка — жесткая и колючая, но его собственная.
— Если я — справлюсь с ними, я приду. Если нет… Поцелуй меня, колдунья…
Губы Аквии были жаркими, как солнце — золотистое солнце Земли.
Блейд посмотрел назад — звери мчались в пятидесяти ярдах от них, приближаясь с каждым скачком. Он приготовился спрыгнуть, и вдруг, ударив себя по лбу, торопливо заговорил:
— Запомни, моя белоснежка… Та дремлющая машина, с огоньками и колпаком на черной веревке, может передать сигнал… призыв о помощи… Ты должна одеть колпак и думать — звать изо всех сил, понимаешь? Хочешь, расскажи нашу историю… как мы встретились… и все остальное… Они поймут! Они прилетят за вами! Сделай так, как я сказал, ладно?
Она послушно кивнула. Из распахнутых ворот вылетели четыре упряжки — видно, люди в замке почуяли недоброе. Блейд на мгновение приник к бледно-алым губам и скатился в снег.
— Проща-ай! — его крик еще дрожал в морозном воздухе, когда клыкастая пасть молнией метнулась к горлу. Он ударил копьем в челюсть зверя, проколол язык и отпрыгнул в сторону. Ступни жгло — шерсть с них сошла почти полностью.
