— Благодарю, — сказала она и повесила трубку.
Еще были отвратительные маленькие эпизоды. Иногда она делала вид, что не узнает детей.
— Что этот ребенок делает в ванной? Я зашла в ванную, чтобы принять душ, а там на горшке сидит какой-то ребенок! Да кто она такая, черт возьми? — Телевизор дребезжал от смеха.
— Это Банни, — говорил Куойл. — Это наша дочь Банни. — Он заставлял себя улыбаться, чтобы показать, что оценил шутку. Он мог улыбнуться шутке. Это он мог.
— Боже мой, я ее не узнала. — И она кричала в сторону ванной: «Банни, это правда ты?»
— Да. — Воинственный голосок.
— Где-то же есть еще одна, да? Ладно, я пошла. Не ищите меня до понедельника, или вроде того.
Ей было жаль, что он так самозабвенно любил ее, но с этим ничего нельзя было поделать.
— Слушай, это не дело, — сказала она. — Заведи себе подружку. Вокруг полно женщин.
— Мне нужна только ты, — ответил Куойл. Жалко, умоляюще лизнув руку, которая его ударила.
— Единственным правильным решением здесь будет развод, — сказала Петал. Он тянул ее вниз. Она толкала его наверх.
— Нет, — застонал Куойл, — не надо развода.
— Пришел день твоих похорон, — сказала Петал. Ирисы, серебрящиеся в воскресном свете. Зеленая ткань ее пальто походила на плющ.
Однажды вечером, лежа в кровати, он разгадывал кроссворд, когда услышал, как пришла Петал. Послышались голоса. Дверь холодильника открылась и закрылась, раздался звон бутылки с водкой, включился телевизор, а потом был бесконечный скрип складной кровати в гостиной и крик незнакомого мужчины. Защитная броня неведения, которой он защищал свой брак, пала. Даже после того, как он услышал стук закрывшейся за мужчиной двери и рев мотора отъезжающей машины, он не встал, а продолжал лежать на спине, шелестя газетой при каждом вдохе. Слезы стекали ему в уши. Как может событие, произошедшее в соседней комнате и с другими людьми, причинить ему такую невыносимую боль? «Мужчина умирает от горя». Его рука опустилась в банку с арахисом, стоявшую на полу рядом с кроватью.
Утром она пристально смотрела на него, но он ничего не сказал, а просто ходил спотыкаясь по кухне с кувшином сока в руках. Уголки его рта были белыми от соли арахиса. Ее стул поскрипывал. Он чувствовал запах ее влажных волос. И снова пришли слезы. «Он наслаждается своим ничтожеством, — подумала она. — Только посмотри в эти глаза».
— Ради бога, да повзрослей же ты, — сказала Петал. Она оставила свою чашку из-под кофе на столе. Хлопнула дверью.
