Гарвин и Ньянгу приняли весьма заинтересованный вид.
— Плюс существуют определенные благотворительные учреждения и добрые дела, которые я поддерживаю, как-то кампании против опасных болезней, против врожденных дефектов и тому подобные, и я хотел бы нанять не которых из ваших специалистов, может быть, слонов и лошадей, чтобы раза три-четыре выступить перед пациентами больниц в ближайшие несколько недель.
— А как это будет связано с вашей кампанией? — скептически поинтересовался Ньянгу. — Слоны будут нести знамена в хоботах?
— Ничего столь грубого, — встрял Брек. — Плакаты будут просто упоминать, что ваш цирк выступает при содействии одного из дорновских комитетов. А избиратели пусть сами делают очевидные выводы.
Гарвин задумался. Он не видел сложностей, а некоторым артистам было бы, безусловно, полезно поработать отдельно.
— Мы не сможем высвободить никого из наших людей в дни представлений, — сказал он.
— Конечно, нет, — с жаром поддержал Фили. — А мы обеспечим вас добровольцами для всего, что вам может понадобиться помимо обычной деятельности.
— Например, безопасность, — сказал Брек.
Гарвин взглянул на Ньянгу, который сделал микроскопическое движение головой вверх и вниз.
— Думаю, кое-что можно устроить, — сказал Янсма.
Фили был уже на ногах.
— Хорошо, хорошо. Это чудесные новости. Вы не пожалеете о своем решении, и, уверен, вам понравится быть частью моей кампании.
И еще были радостные рукопожатия и обмен номерами коммуникаторов для уточнения деталей. Фили с Бреком ушли.
— Халявные денежки, — закудахтал Гарвин с вожделением, потирая руки с видом записного скряги.
— Похоже на то, — согласился Ньянгу. — Хотелось бы, чтобы мне нравился этот Фили.
— А что с ним не так?
— Красивые ублюдки всегда стояли мне поперек горла.
— Тогда почему ты мой друг? — вкрадчиво поинтересовался Гарвин.
Ньянгу фыркнул.
— Может быть, потому, что ты поддаешься дрессировке.
Ньянгу и Маев выкатились из постели с пистолетами в руках под вой сирен и синтетического голоса:
— ЧП! ЧП! В вольере для кошек! В вольере для кошек!
Ньянгу натянул штаны, а Маев сорочку. Они выскочили из каюты, пронеслись по коридору и двум трапам в трюм. Остальные мчались за ними. Они протолкались сквозь толпу в кошачий отсек, в ужас.
Леопард Малдун, рыча, припал к полу над окровавленным, изорванным телом. У одной из клеток лежал и стонал, едва в сознании, сэр Дуглас.
— Что за черт? — рявкнул Ньянгу.
Крохотная акробатка ответила:
— Я… я услышала шум, открыла дверь, как только прибыл сэр Дуглас. Этот черный монстр повалил человека, а дверь клетки оказалась распахнута. Другие кошки выходили из своей спальной клетки. Сэр Дуглас вошел в главную клетку… даже без бича… и дверца за ним захлопнулась. Одна из полосатых кошек зашла к нему сзади, и он стал кричать, чтобы она шла обратно. Зверь испугался и напал на него… Я думаю, скорее по случайности, чем почему-либо еще… — и женщина заплакала.
