— Миша! — сказал дьякон жалобным голосом. — Миша!.. Нельзя!.. Понимаешь? Нельзя… Ежели без рассуждения…
На горе, за горбатой спиною амбара, кто-то чихнул, потом закашлял, и в тумане скрипнул простуженный голос:
— Дья-ка-ан!..
Захар втянул голову в плечи и зашептал испуганно:
— Кличет… дьяконица…
Дьякон завозился на песке, подобрал колени, потом вскочил и заковылял, сгорбившись, к берегу.
— Куда? Погоди! — крикнул земский. — Вместе пойдём!..
— Дья-кан!.. Ужи-ны!.. — Голос поперхнулся, замолк, потом сердито прокашлял: — Нак-казание Бо-жецкое!..
Дьякон переломил пополам своё длинное туловище и раскачал лодку.
— Дьякон?! Куда ж ты!.. Домой зовут…
Дьякон сдвинул с отмели лодку, разогнал её, купая в воде сапоги, вскочил на корму коленом, и лодка торопливо, сердито зашипела носом.
— Дья-ка-ан! — скрипел голос, и слышно было, что у женщины не хватает передних зубов. — Дзя-дзя-кан! Ужи-ны-ныть!..
Дьякон вырос в тумане гигантскою тенью, загремел вёслами. Кто-то, в мантии, взмахнул над лодкой длинным мечом, и, вздрогнув, с оттяжкой — в два такта — застучали уключины.
— Нехорошо? — сказал Захар вопросительно. — Вот нехорошо!.. Страм!..
На амбаре закувякал сыч.
По горе гремела телега. Ехали по сухой, убитой дороге, за церковной оградой, а колёса стучали в тумане над озером, и так же, минуту спустя, над водой заскрипела ось.
Высоко, в небе должно быть, родился ветер. Туманные тени над озером колыхнулись, дрогнули, заметались, и туман стал уползать, обнажая плоскую спину залива, словно кто-то скатывал с озера валиком серый пушистый войлок.
Земский поднялся на ноги, ёжась от сырости, обдёрнул жилет и взялся за саквояжик.
— Барин!.. — сказал Захар нерешительно.
Земский обернулся.
— Барин!.. — повторил Захар чужим трусливым плачущим голосом. — Ваше благородие!.. Господин земыскай!..
— Чего тебе?
— Господин земыскай!.. Явите Божеск… милость! — Захар снял шапку и, сидя, поклонился в землю. — Не ради меня… ради Бога!.. Дозвольте спросить… Дровец бы?.. А?.. самую малость… Хворосту…
Земский посмотрел на Захара, поморгал и ответил:
— Что ж?.. Пожалуй… Почисть!..
— Дай тебе Бог, Царица Небесная! — Захар опять поклонился в песок. — Не даст лесник-то… Записочку бы?.. Я… Марью Федотьевну-то вот этакой знал… — Захар показал на вершок от земли.
— Гм?.. Ладно, — сказал помещик. — Я скажу… Я у батюшки записку оставлю.
Захар опять поклонился. Потом надел шапку, шмыгнул носом и сказал прежним степенным голосом:
— Кошелёчек-то тебе отнести? Ай даром?..
