— Я не могу много пить, — сказал дьякон задумчиво. — Не могу… На сердце ударяет.
— А зачем пьёшь?..
Захар дёрнул удилище, потряс нахлыстником, потом опять воткнул палку в песок.
— Водит, — сказал он сердито. — Так только… Оказывает.
Он снова повернулся к дьякону.
— Теперь, после службы, чай пойдёт пить… Отец Пётр-то!.. Тебя бы позвал, дьяконицу… Выпили бы чайку… глядь — водочки! По холодочку-то как небойсь славно!
— Не нуждаюсь, — сказал дьякон угрюмо.
— Матушка булки небойсь спекла — горячие… Так-то! А то человек… духовное лицо — со мной, мужиком, кашу хлебать! Батюшки!.. — Захар вскочил на ноги. — Батюшки! Из ума вон!..
Он подбежал к котелку, помешал щепкой, постучал по стенкам.
— Слава тебе, Господи! Думал — пригорит. Солить пора… — Захар черпнул ложкой из котелка, долго дул, выпучив глаза, потом попробовал. — Пущай попрёет… Этак-то лучше!..
Он достал холщовый мешочек, высыпал на ладонь крупный серый песок, посолил и вернулся к берегу.
— Так-то, отец дьякон, — повторил он. — Очень даже великолепно! Сядут себе в палисадничке, на холодочке… — Захар растрогался. — Земский с ними, Михаил Александрыч, приятель-то твой… Я давеча за солью ходил — кучера видел.
Захар вздохнул, высморкался, потом сказал совсем другим тоном:
— Земский-то? А?..
Дьякон поглядел на Захара.
— Да как же, — Захар перешёл на игривое настроение. — Скажи пожалуйста! Машка-то!..
— Машка? — повторил дьякон рассеянно. — Конопатая? Солдаткина дочь? Как же… Матери избу построил. Брату — лесу на сруб… соломы омет…
Захар фыркнул.
— Гущинские!.. Она из Гущи сама. Ребята гущинские… Мы, говорят, носили, носили — кинули… а барин поднял! Ей-Богу! И что ему в ней? Не люблю! Вся в конопушках… — Захар нагнулся к дьякону, сделал большие глаза и сказал испуганным шёпотом: — Она… Машка-то… выйдет на улицу — хвалится… У барина, говорит, всё имение на меня записано.
За обрывом завозился слабый, трусливо шипящий, надтреснутый звук. Вырос… Окреп… И тотчас всхлипнули колокола и бросили в озеро горсть дребезжащих звуков трезвона.
— Отошла!..
Захар снял шапку, перекрестился и почесал голову. Потом снял с огня котелок, вдавил его донышком в землю и покопался в мешке.
Дьякон поднял голову, поглядел и сказал:
— Сюда… идёт…
По обрыву сползало что-то большое, мутно белевшее… Издали было похоже на покойника в саване. Покойник пошуршал лопухами, выполз на отмель, задышал огнём, и у него изнутри осветились зубы.
— Земский! — сказал Захар. — Михаил Александрыч… Ишь ты!..
