В это время один из наиболее контрреволюционных генералов — Корнилов, воспользовавшись смутным положением в стране и непрочностью существующей власти, пошел на открытый заговор против революции.
По ночам из столицы и других городов вывозилось оружие и деньги. Под Петроградом тайно формировались полки и дивизии.
Большевики начали срочно создавать отряды красногвардейцев для отпора реакции.
Юнг, не убавляя шага, свернул в безлюдный переулок. Здесь была грязь, сырость.
Погода стояла необычно холодная для этого времени года.
Мрачные дома с закрытыми воротами, как стражи, столпились по сторонам улицы.
Через дорогу стояло наполовину разрушенное здание.
Артиллерийский снаряд угодил в середину дома, отчего грудами пыли и кирпича осыпались верхние этажи. Нижний этаж уцелел, осталась криво висящая крашеная железная вывеска «Питейный дом Огурцова».
Весь двор завален упавшими стропилами, грудами мусора.
Видно давно жильцы покинули это место, забрав все, что можно было выбрать из-под развалин. Юнг чуть задержался у раскрытых ворот и вошел во двор. С сожалением потрогал полированный угол разбитого рояля, заглянул под него и заметил мальчишку, укрывшегося от непогоды в этом своеобразном укрытии.
— Ты чего здесь? А ну, вылазь!
Из дыры выполз мальчуган лет двенадцати в невообразимом одеянии. На нем была женская кружевная сорочка с пышными оборками, заправленная в поношенное офицерское галифе, а на ногах большие опорки. Юнг рассмеялся, увидев перед собой это существо, но веселость его разом пропала, когда он взглянул в мальчишечье лицо, увидел печальные детские глаза, посиневшие губы. Шевельнулось острое чувство жалости.
— Чей ты?
— Дяденька, нет ли хлебушка…
— Нет, малыш, хлеба у меня нет.
Мальчуган переступил с ноги на ногу и отвернулся.
Юнг положил ему руку на плечо.
— Чей ты? Тебя как зовут?
— А ничей, — ответил он нехотя.
Мальчуган освободил плечо от руки Юнга и решительно полез под рояль, но Юнг ухватил мальчонку за штаны.
— Э-э, так, брат, не годится. А ну, стой смирно, когда с тобой старшие разговаривают!
— Да чего вы, дяденька, пристали ко мне, — рассердился мальчишка, — чей да чей.
Отцов сын. Да и все.
С Выборгской стороны донесся глухой гул. Юнг и мальчуган повернули головы.
— Стреляют, — шепнул мальчуган.
— Нет, спирт сжигают.
— А ты, дяденька, матрос?
— Нет, матросская тетка.
Мальчуган лукаво посмотрел на Юнга.
— Петька.
— Что — Петька?
— Меня зовут.
— Что же мы будем делать, Петька?
Мальчик вздохнул.
