Застонав от возмущения, Пенни попыталась выбросить из головы зеленые глаза и насмешливую улыбку Джона Миллера. Намыливая голову, она продолжала убеждать себя: «Не валяй дурака, Пенни! То, что он поцеловал тебя пару раз, еще совсем не значит, что у него с тобой что-то серьезное. А кроме того, он ведь тебе отвратителен, не так ли?»
«Все равно, — думала она, смывая шампунь, — тебе не повредит, если ты будешь хорошо выглядеть сегодня вечером».
И часам к десяти вечера она действительно прекрасно выглядела. Ее гость предупредил, что заглянет после ужина, не уточнив времени. Пенни решила разыграть сцену встречи по-своему. Она поставила на плиту кофейник, а яблочный пирог со взбитыми сливками разместила на блюде в центре стола. В какой бы миг ни появился Джон, она как ни в чем не бывало встанет из-за стола и скажет: «Я как раз заканчиваю с десертом. Хочешь ко мне присоединиться?» А когда он наконец убедится в ее твердой решимости оставить за собой эти земли, может быть, их отношения и наладятся. Без сомнения, пирог придется Джону по вкусу, они присядут на софу и станут обсуждать намерения Пенни, и вдруг он прижмет ее к себе, обнимет и поцелует…
Примерно так рассуждала хозяйка Мерривилля, но в этот момент воображение перестало подбрасывать ей новые идеи и она переключилась на более прозаическое занятие — принялась подогревать кофе.
Затем Пенни критическим взглядом окинула результаты своих трудов и, нечего скрывать, осталась ими весьма довольна. Уборка явно пошла на пользу ее маленькому домику. Комната выглядела уютной и гостеприимной. В ее центре под сине-белой клетчатой скатертью возвышался стол, середину которого и занимал мирно покоившийся на блюде пирог. Электрический свет мягко отражался в синих и белых чашках, искрился в гранях хрустальных бокалов. Венчал композицию элегантный букет желтых и белых маргариток. Даже слегка потертой софе удалось придать привлекательный вид, разбросав по ней вышитые подушки. «Ничего лишнего, подумала Пенни. — Все готово к приему». Закончив обзор позиций, девушка сосредоточила внимание на собственной внешности. В душе она тешила себя надеждой, что попытка придать себе элегантность специально для этого визита не будет выглядеть слишком очевидной. Действительно, что ей мешало каждый вечер надевать эту нарядную белую блузку и яркую юбку, усыпанную диковинными цветами? И макияж ее — коричневые тени, абрикосового цвета помада, румяна — все было в тон и нанесено крайне умеренно. И даже золотые сережки с капельками жемчуга могли оказаться на ней в этот вечер совершенно случайно…
