— Это ты загнул. Верность… все сделаю… Просто время такое, что хорошие люди должны друг друга держаться. Помогать. Ты чем силен? Компанией своей. Так-то, Боря.
— Вы же меня знаете. Не подведу.
— Да, знаю. Все знаю, а вот попросить стесняюсь.
— Михаил Кириллович! — Громов вскочил. — Только скажите. Любая ваша просьба — для меня приказ.
— Друг у меня есть… Старинный, с войны… Живет в Батуми… У него вроде бы сына что ли арестовали.
— Как фамилия сына?
— Тохадзе. Громов присвистнул.
— Что, трудно? — прищурился Мусатов.
— Да, нелегко.
— Я тебя, Боря, освобождать его не прошу. Ты ему смягчи статью. Чтобы он получил поменьше.
— Это можно, — обрадовался Громов, — только человек, который им занимается, больно гнилой.
— Что ты имеешь в виду?
— Не понимает он обстановки. Этики не знает.
— Хороший работник?
— Да как сказать…
— Ты его от этого дела отстрани. Как его фамилия-то?
— Корнеев.
— А живет где?
— А зачем?
— Нужно, Боря, нужно.
— Я его адрес завтра вам скажу.
Разукрашенная машина Тохадзе стояла у тротуара на Патриарших прудах.
Гурам и Гена кого-то ждали. Они много курили, развалясь на сиденьях, провожая глазами проходящих женщин.
— Долго еще ждать? — Гена выкинул окурок на тротуар.
— Совсем немного, Гена. Совсем немного.
— Что о Нугзаре слышно?
— А ничего. Его дело майор Корнеев ведет. Зверь, клянусь честным словом.
— А ты ему дай.
— Слушай! Как дам? Я его телефона даже не знаю. У меня там друг работает, говорит, зверь Корнеев, понимаешь, зверь.
— Ты ему много дай. Он и возьмет.
— А-а! — Тохадзе махнул рукой. — Сколько еще людей поганых на земле, Гена. Друг другу в беде не хотят помочь.
Из- за угла выехал «Запорожец», притормозил. Из него вышли Звонков и Желтухин.
Они перекинулись парой фраз, пожали друг другу руки и разошлись.
— Ты смотри, это же Женька Звонков, — удивился Гена, — мы с ним вместе работаем. Не знал, что он тоже из крутежных.
— Нет! Я его знаю. Тачку он мне чинил. Степан Федорович меня к нему посылал. Это механик его.
Тохадзе вышел из машины, подошел к Желтухину, поздоровался, тот передал ему бумажку и уехал.
— Большой человек. Ах, какой человек, — сказал, садясь в машину, Тохадзе. — Не голова. Совмин. Все придумать может. Все сделать может. Большой человек!
— Да знаю я этого старичка, — засмеялся Гена, — он иногда к дядьке моему заходит. Тихий пенсионер.
— Ты еще молод, дорогой, — Тохадзе улыбнулся снисходительно, — совсем молод. Вот уже много лет без этого тихого пенсионера ни одно крупное дело не обходится. Он богатейший человек.
