― Я же гигант… ― вздохнул Пупель Еня. ― Гигант полового бессилия… Между прочим, эти ваши наказания меня до гигантизма и довели. Где это видано, чтоб человек неделями из угла не вылезал?! У нас на Столбовом…
― Ты только не сердись, ― предупредил декан. ― А то я тоже рассержусь. И ― всё тогда… Вы понимаете, ― обернулся он к Ривалдую, ― студент темноты боится. А как же история театра, тьма веков?!. Вот я его в темный угол и ставлю, чтобы привыкал. А он сердится, говорит, что все равно боится. Тут уже сержусь и я. Ну, боишься все?
― Боюсь, ― пробасил гигант и заплакал. ― Я в космонавты уйду. Ну вас с этим театром.
― В космонавты… ― мечтательно повторил Ривалдуй.
― Инн—дэ? Вы тоже ― боитесь темноты? ― подозрительно спросил декан.
― Нет, ― с чувством отозвался Ривалдуй. ―Я боюсь завтрашнего экзамена.
― Вот для того—то я вас и позвал, ― со значеньем сообщил декан.
«Мать честная!.. ― подумал Ривалдуй. ― Значит, драка не при чем? Вот и влип…»
― Мы тут насчет методы размышляли… ― начал декан. ― Как бы все поинтересней, как бы это, значит, так… О хронопрочешизме не слыхали?
― Нет, ― сознался Ривалдуй.
― Не беда! Теперь вы все узнаете! ― Голос декана начал крепнуть и потрясать. От охватившего его ораторского жара парик обвис и начал тлеть, отчего декан взвился еще сильнее. ― Великолепно? Да! Неоспоримо? Да! Вы думаете, это шутки—прибаутки? Нет! Это только начало!
― На меня с потолка летит. Потише, ― пожаловался из угла гигант Пупель Еня.
― Знаю, ― сухо отозвался декан, но притих.
Глядя на него, Ривалдуй вдруг ощутил смертельную тоску и пакостный зуд в кулаках. Однако он вовремя вспомнил, что мордобой с деканом экзаменов не отменяет, и потому лишь насупился и снова браво шаркнул ножкой. Декану это понравилось. Он чуток отхлебнул из граненого лафитничка и, добро заведя глаза, заворковал:
― Театр ― это глыба, кулуары, океан… Да—с! Хиханьки и хахоньки ― как исторические откровения. И ― наоборот. Маски, роли, гонорары и гастроли. Я сам бывалый гастролер. Тартюф, Отелло, Макинпот, коза—дереза… Сколько граней! Вот вас в одну и запихнут.
― За что? ― перепугался Ривалдуй.
― Зачем! ― поправил декан. ― А все затем, чтоб было легче. Мы тут насчет методы размышляли. Как бы это все поинтересней… О хронопрочешизме не слыхали?
― Нет, ― сознался Ривалдуй.
― Тогда ― объясняю: вы Шекспира не читайте, а все будет по—другому. Мы вас в «Отеллу» зашлем. Прямо ― в самую рукопись. Там вы малость пооботретесь, разговоритесь, а потом ― р—раз! ― и назад. На экзамен, значит. Тут все и выложите. Как пон
