Да, Такэде здесь положительно нравилось. Он ухмыльнулся, жестом тормознул такси и отправился в гостиницу.
* * *
Отель «Паласио» на площади Оружия был выстроен все в том же староиспанском стиле. Побеленные стены, карнизы и навесы, жалюзи и узорные чугунные решетки на окнах, балкончики с чугунными же перилами. У регистратора Такэду поджидала записка от Виктора, который должен был стать проводником Перегрина на первом этапе экспедиции. Виктор писал, что в связи с некоторыми вновь возникшими обстоятельствами, выезд задерживается на несколько дней, приносил извинения, просил ожидать его в отеле и не скучать. Такэда слегка нахмурился. Перспектива проторчать неизвестно сколько в городке, хоть и приятном на первый взгляд, но в котором нет ни одной знакомой души, Перегрину вовсе не улыбалась. Но делать было нечего. «Ладно», решил Такэда, «назовем это периодом акклиматизации…» Он забросил вещи в номер и отправился осматривать местные достопримечательности.
Помимо отеля на площади располагались еще и мэрия, кафедральный собор с барочным фасадом и — в самом центре — памятник какому—то невнятному генералу, герою какой—то то ли войны, то ли революции прошлого столетия. Такэда на секунду застыл в нерешительности, не зная, в какую сторону податься. Открытый портал собора манил прохладной мглой, предлагая спокойное убежище. Такэда сузил глаза. Он не понимал, с чего бы это в голову пришла мысль об убежище, и ему это не нравилось. Такэда привык доверять своей интуиции и знал, что ни с того, ни с сего такие мысли не возникают. Он более внимательно оглядел площадь. Все, вроде, спокойно под жарким полуденным солнцем и, однако, что—то явно не так. А, вот оно что — народа на площади всего ничего. Правда, некоторое скопление аборигенов наблюдается на противоположной от отеля стороне площади, у стен мэрии, где расположился небольшой фруктовый базарчик. Но и там продавцов было больше, чем покупателей. Пустота центральной площади угнетающе контрастировала с пестрым оживлением набережной. В воздухе как будто висело некое напряженное ожидание. Такэде тут же захотелось вернуться в номер, но он подавил это малодушное желание и по нагретым каменным плитам, попирая свою маленькую черную тень, прошествовал к торговым рядам.
Ну, с фруктами и овощами все было в порядке, чего не окажешь о продавцах. Видимо по какому—то древнему обычаю торговлишкой в Пуэрто—Манчо занимались исключительно мужчины, причем все как на подбор, вне зависимости от национальной, этнической и расовой принадлежности, крутые амбалы с крайне неприятными и даже отталкивающими физиономиями. Интуиция уже не нашептывала свои предостережения Перегружу, а просто орала на два голоса, в паре с инстинктом самосохранения, что нечисто что—то на этой площади и с этими продавцами и что надо по—быстрому отсюда сваливать. Такэда так и хотел сделать, но гордость не позволяла выказывать поспешность. И он даже заставил себя задержаться у последнего в ряду торговца — здоровенного негра с переломанным носом и разбитыми бровями профессионального боксера, — и поинтересоваться ценой авокадо и папайи. Негр не ответил — он напряженно вглядывался вдаль поверх плеча Такэды. Этнограф невольно обернулся, и проследил взгляд торговца — с ведущей к набережной улицы на площадь въезжали гуськом несколько армейских джипов. Джипы как джипы, ничего особенного. Но когда Такэда в легком недоумении снова повернулся к негру, в руках у того уже находилось оружие — то ли маленький автомат, то ли очень уж внушительный пистолет.
