– Горю от нетерпения познакомиться с твоей кузиной Лавинией, – мрачно сказала Дженнифер, героически устраивая на голове шляпенцию каштанового цвета так, чтобы она уж совсем ей не шла; ее темно-рыжие кудри Люси причесала по фасону 1810 года. Она повернулась к зеркалу.
– Сойдет?
– Восхитительно. Никогда бы не подумала, Дженни, что ты можешь выглядеть так респектабельно.
Она сделала реверанс.
– Благодарю, любовь моя. Ах да, сделай мне еще одно одолжение. Прикажи конюху выпустить Звездного. Он найдет дорогу домой, и дядюшка проведет счастливую ночь в уверенности, что я валяюсь мертвая в каком-нибудь каменном карьере, а он унаследует мои богатства. А завтра пошли ему это письмо со своим новым слугой – он никогда еще не был в нашем доме и, следовательно, его не свяжут с тобой. Я сообщаю дяде, что буду жить как считаю нужным до двадцати одного года, а тогда захочу получить строгий отчет об управлением моим состоянием и поместьем. Дядя Гернинг грубиян, но не дурак. При таком предупреждении он не станет рисковать своим именем и грабить меня. А теперь, Люси, прощай. Пиши иногда своей мисс Фэрбенк, чтобы я знала, как ты поживаешь.
Успеху задуманного плаца в немалой степени способствовало то, что кучер Фэвершемов служил у них с тех пор, как Люси себя помнила, и был бесконечно предан и ей, и Дженнифер. Выражение его лица, когда он впервые увидел Дженнифер в позаимствованном бумазейном платье, чуть было не лишило девушек мужества, но он, хотя и с неодобрением, однако, не возражая, выслушал наставления Люси о том, что он ни словом не должен обмолвиться слугам леди Лаверсток, кто такая Дженнифер. Поджав губы от обиды при одном намеке на то, что он способен насплетничать, он, однако, стоически подчинился и домчал Дженни до Тейнинга еще до того, как последний луч солнца погас на небосклоне.
Лаверсток-Холл, построенный в лесопарковой зоне на склонах ниже Чанктонбери Ринг, в сумерках выглядел огромным и мрачным. Света не было видно. У дверей Дженнифер на минуту охватил невольный страх. А что если леди Лаверсток куда-нибудь уехала? Или откажется ее принять? Что тогда? Но была не была, отступать некуда. Собрав всю свою решимость, она с облегчением увидела, что в высоких окнах по обе стороны парадной двери появился мерцающий свет. Дверь открылась, и на пороге появился удивленный лакей; было очевидно, что он одевался в спешке. С высокомерным неодобрением он оглядел Дженнифер с головы до ног. Напомнив себе, что ее новое место в жизни требует вести себя робко, она подавила свой гнев и подала ему письмо Люси, пробормотав едва слышно объяснения. Получив высокомерное предложение подождать внутри, она бросила последний взгляд на родного кучера, на головы лошадей и скользнула в дверь с сердцем, замиравшим от истинных и воображаемых страхов.
