– У меня есть полотенце, – робко проговорила Мэри Кейт, не желая вызывать его гнев. – Если ты не возражаешь, мы можем вместе пользоваться им.
– Ладно, давай его сюда! – Питер нетерпеливо взмахнул рукой. – Не могу же я вытираться одеялом!
Кэтрин грациозно перешагнула через доску, продемонстрировав стройные лодыжки и сильные ровные икры, и, пройдя к своему сундуку, вытащила из него большое пушистое полотенце, которое позаимствовала из богатого запаса белья в доме отца. Вручив полотенце Питеру, она молча смотрела, как он вытирает лицо и волосы.
Одежда плотно облегала его тело, поэтому ее глазам предстали разом все мужские прелести О'Рурка.
– Может, все-таки отвернешься? – неожиданно услышала она и, густо покраснев, быстро юркнула в кровать и натянула одеяло себе на голову.
– Извини, если я тебя раздражаю…
Вместо ответа Питер неодобрительно посмотрел на нее, но Кэтрин лишь улыбнулась про себя.
Прошло примерно две минуты, прежде чем она снова подала голос:
– Пока мы живем в одном доме, я буду стараться не докучать тебе просьбами, если в этом не будет крайней необходимости.
– Спасибо.
Питер погасил лампу и устало плюхнулся на свою половину кровати. Лунный свет, проникая в окно, создавал в доме таинственную атмосферу, но когда он вытянулся во весь рост и, нечаянно ударившись локтем о доску, не удержался и выругался, очарование исчезло. Кэтрин в темноте негромко захихикала.
– Это не смешно!
– Ты мог бы не ютиться на половине кровати, если бы не увез меня против моей воли! – злорадно напомнила Кейт.
– Ну вот, еще один просчет в длинном списке ошибок. – О'Рурк вздохнул. Он лежал на кровати не шевелясь, вытянув руки по швам, при этом его ступни свешивались за ее край.
Внезапно он заметил, что одна его часть неестественно напряжена. Вот дьявол! Кажется, это будет труднее, чем он предполагал.
– Боюсь, впереди у тебя возможность наделать такую уйму ошибок, что все прежние покажутся детскими шалостями, – сообщил ему сладкий голос из полутьмы.
Питер застонал. Только этого ему не хватало.
– Ты это говоришь специально, чтобы мне досадить? – спросил он, приподнимаясь и гневно глядя на Кэтрин поверх разделяющей их доски.
Лунный свет лился на ее бледное лицо и длинные ресницы. Неожиданно она улыбнулась – сама невинность и неподдельное очарование.
– Я знаю, что ты очень устал, милый, но, к сожалению, не могу спеть тебе колыбельную…
Питер опустился на постель и закрыл глазa.
– Как-нибудь обойдусь без нее, черт побери!
