– «Жертва Тадео Лимардо», пьеска, написанная в славянском духе, где соединены леденящий кровь сюжет и анализ самых разных острых психологических проблем – совсем как у Достоевского, – при этом не упускается и весьма выигрышная возможность показать некий мир sui generis
[12] – тот самый мир, где нет и следа благоприобретенного европейского лоска и нашего утонченного эгоизма. Не без удовольствия вспоминается мне также «Долгий поиск Тай Аня», где автор дает свою версию классического сюжета – поиск пропавшего предмета. Эдгар По начал тему в «Украденном письме»; Линн Брок дал парижский вариант в «Двух бриллиантах», книге весьма изящной, правда подпорченной забальзамированной собакой; Картер Диксон, не слишком, на мой взгляд, удачно, вводит в повествование радиатор центрального отопления… И совершенно несправедливо было бы не упомянуть здесь рассказ «Предусмотрительный Санджакомо»: расследование проведено там безупречно, и разгадка, даю слово джентльмена, поразит самых взыскательных читателей.
Есть один признак, по которому можно сразу угадать цепкую лапу настоящего писателя, – это умение сделать персонажей не похожими друг на друга. Наивный кукольник-неаполитанец, который тешил волшебными иллюзиями воскресные дни нашего детства, находил нехитрый выход из положения: Пульчинелла был у него горбатым, Пьеро носил крахмальный воротник, Коломбина улыбалась лукавейшей улыбкой, Арлекин же был наряжен… в костюм Арлекина. Орасио Бустос Домек действует mutatis mutandis[13] сходным образом. Он пользуется грубыми мазками, хотя карикатуры, рожденные его насмешливым пером, почти не задевают внешнего облика героев-марионеток, как того требует жанр. Нет, нашего автора в первую очередь интересует то, как персонажи говорят. И картины, которые рисует неугомонный сатирик – если не считать некоторого злоупотребления едкой солью нашей креольской кухни, – это подлинная портретная галерея нынешнего времени. Мы встретим здесь и экзальтированную даму-католичку и бойкого журналиста, который не столько умно, сколько развязно рассуждает на любую тему, и обаятельного шалопая из богатой семьи – кутилу с непременными лошадками для игры в поло; и учтивого медоточивого китайца, давно ставшего традиционным литературным типом, в котором мне видится не столько живой человек, сколько pasticcio[14] риторического плана; и джентльмена, в равной мере увлеченного искусством и женщинами, пирами духа и плоти, учеными фолиантами библиотеки Жокей-клуба и красотками из того же заведения… И все это подтверждает самые мрачные социологические диагнозы: на фреске, которую я без малейшего колебания готов назвать «Современной Аргентиной», недостает конного портрета гаучо, зато на его месте красуется еврей, чей облик написан с отталкивающей натуралистичностью… А наш лихой компадре с окраины? Здесь мы сталкиваемся с подобным же capitis diminutio: могучий метис, который в былые времена покорил всех сладостной чувственностью своих рискованных танцевальных па на незабвенной танцплощадке в Ансене, где кинжал укрощался апперкотом, сегодня заменен молодым человеком по имени Тулио Савастано, растрачивающим свои незаурядные таланты в самом ничтожном из ремесел – в пустопорожней болтовне. Отвлечься от этого соблазнительного порока нам помогает, пожалуй, еще один герой Пардо Саливасо – яркая боковая виньетка, которая еще раз доказывает богатейшие стилистические возможности Орасио Бустоса.
