— Как поживаешь, отец?
— Да уж чего хорошего, когда у тебя зять ворюга! — рявкнул Маггриг.
Мэг вздохнула и оставила их одних.
— Можно ли так говорить с мужем собственной дочери?
— В злосчастный день ты переступил мой порог. — Маггриг прошел к столу, налил себе меду, посмаковал. — Знакомый вкус. Такой мед Интош варит.
— В самом деле?
— Только этого мне и не хватало для полной радости. — Маггриг скорбно смежил глаза. — Под окном пасется мой племенной бык, в кубке плещется мед моего доброго друга.
— Поздравь его от меня. Лучшего я не пробовал.
— Непременно. А Гаэлен где же?
— Я отправил его в деревню знакомиться с другими ребятами.
— Разумно ли это?
Касваллон, посерьезнев, налил и себе.
— Этого все равно не минуешь. — Он предложил Маггригу стул, сел напротив, отпил глоток. — Он парень хороший, Маггриг, но много испытал на своем веку. Как бы они его не обидели. Агвейн у них верховодит.
— Зачем же ты послал его к ним?
— Поучиться. Человек только и делает, что учится выживать. В городе он прошел неплохую школу — теперь должен усвоить, что в горах жизнь точно такая же.
— Горькие слова. Будто и не твои.
— Все меняется, и я тоже. Я видел, как аэниры разграбили Атерис. Они орудовали, как лисы в курятнике.
— Я слышал, ты встречался с ними в горах?
— Было дело, — хмыкнул Касваллон.
— Двоих убил, говорят.
— Убил. Поневоле.
— Как думаешь, они нападут на нас?
— Война неизбежна.
— Согласен с тобой. Ты уже говорил с Камбилом?
— Он на дух меня не выносит, — засмеялся Касваллон. — Если я говорю «добрый день», он это принимает за оскорбление.
— Так поговори с Леофасом. Подумайте, как вам быть.
— Да, пожалуй. Он человек сильный.
— Больше того, он хитрый.
— Прямо как ты.
— Точно. Как я.
— Я повидаюсь с ним. А за свои стада можешь не беспокоиться, я этим больше не занимаюсь. Атерис отбил у меня вкус к подобным делам.
— Рад слышать.
Касваллон вновь наполнил их кубки.
— Разве что за Интошевым медом еще наведаюсь.
— Я бы не советовал.
Агвейн обсуждал, как им проучить низинника. Еще с десяток парней — сыновья старшин, которые сами со временем станут старшинами — сидели около сына лорда-ловчего широким кружком и слушали молча, без возражений. Гвалчмай тяготился этим. Сам сирота, он знал, что такое одиночество и холод внутри. Его не обижали лишь потому, что он всегда забавлял других и состоял на побегушках у старших мальчиков. Страх прочно сидел в его сердце. Когда Гвалчмаю было семь лет, его отца убили за браконьерство на землях Паллидов, мать сгорела от легочной болезни всего через год. Мальчика взял к себе Бадрейг, чей сын был ровесником Гвалчмая. В их доме Гвалчмаю жилось хорошо, но он очень любил родителей и несказанно горевал, потеряв их.
