— Хочешь его унести?
Талиесен вздохнул и снова прикрыл меч полотном.
— Нет, чума тебя забери! Ты пересек нити времени и умрешь, так и не узнав, что за хаос ты породил. Я пытался поправить дело, но породил лишь новые неприятности.
— О чем это ты толкуешь?
— Без меча Сигурни обречена на поражение и на смерть.
— Ты сам сказал, что она сейчас здесь!
— Это правда. Я пытался помочь ей, Каразис, но она умерла. Я пересек Нити и нашел в другом мире другую Сигурни, но и она погибла. Раз за разом я уходил за Врата, и всякий раз она умирала. Я сдался, но после вернулся к своей задаче и обнаружил еще одну Сигурни, обреченную умереть молодой. Она одержала победу над своим первым врагом, а затем над вторым, графом Джасти. В этом ей помог некий Каразис. Ты помнишь эту историю, верно? — Оракул отвел глаза. — Каразис, укравший у нее меч. Но на сей раз она попросила, чтобы Скалливар ей вернул я, чего никогда раньше не было. Я не знал, что мне делать, и тут она вдруг оказалась здесь — победоносная королева с этим самым мечом в руке!
— Я не хочу расставаться с ним, — прошептал человек, звавшийся когда-то Каразисом.
— Как же ты, при всех твоих дарованиях, превратился в такую развалину? — тихо спросил Талиесен.
— Я хотел стать королем. Героем. Хотел, чтобы обо мне слагали песни и рассказывали легенды. Разве это так уж постыдно? Скажи, она была хорошей правительницей?
— Она выиграла свою последнюю битву, сплотила кланы на сорок лет и всегда будет жить в преданиях горцев.
— На сорок лет? — усмехнулся Оракул. — И победила в той битве. — Он принес кувшин с медом, два кубка. — Выпьешь со мной?
— Пожалуй.
— Сорок лет, — опять повторил Оракул. — Надо же! Я бы не смог.
— Расскажи мне о мальчике. О Гаэлене.
— О Гаэлене? — Оракул заставил себя вернуться к настоящему. — Хороший парнишка. Смекалистый и отважный. Он пришелся мне по душе, и Касваллон не пожалеет, что взял его к себе в дом.
— Ну а Касваллон что поделывает?
— Держится наособицу, как всегда. Он мне как сын, он избавляет меня от стыда, который я претерпел…
— Ты рассказывал ему о своих прошлых делах? — Талиесен подался вперед и впился глазами в Оракула.
— Нет. Я сдержал обещание и никому не открыл тайны иных миров. Ты сомневаешься?
— Нет. Ты упрям и горд, но клятвопреступником не был никогда.
— Зачем тогда спрашивать?
— Затем, что в старости люди дряхлеют и становятся слабыми.
— Я пока еще не одряхлел, — с негодованием заметил Оракул.
— Верно, не одряхлел.
