– Ну? – сердито сказала она, переходя на польский. – Я жду ваших объяснений!
– Какие объяснения? – возмутился Казимир, обретая голос. – Мне бы самому хоть что-нибудь объяснили!
– У вас в чемодане отрубленная рука! – стала заводиться Амалия. – Как она могла туда попасть? Думайте!
Казимир нерешительно почесал нос, поглядел на чемодан, на то, что лежало внутри, и отшатнулся с отвращением на лице.
– Шарф не мой, – сказал он. – И вообще…
Амалия вздохнула. По правде говоря, она бы и раньше могла сообразить такую простую вещь.
– И чемодан не ваш? – спросила она, вновь переходя на русский. – Так, что ли?
– Чемодан очень похож на мой, – возразил Казимир. – Я и принял его за мой. Но… он не мой. Потому что в моем не было никаких рук! – сердито добавил он.
– Пока я вижу только одну руку, – осадила его Амалия. – Женскую.
– А под ней ворох какого-то тряпья, – подал голос Антоша.
Амалия мрачно покосилась на него, поправила перчатки на руках и решительно подошла к чемодану. Дядя у двери тихо всхлипнул от ужаса.
– Там в столе газета, – сказала Амалия Антоше. – Постели ее на полу. Нам надо как следует осмотреть содержимое чемодана.
Ей понравилось, что Антоша не стал задавать лишних вопросов, а просто сделал то, что она сказала. Амалия вытащила из чемодана окоченевшую руку, размотала шарф, в который она была завернута, оглядела ее и покачала головой.
– Действительно женская, – сказала она. – Судя по состоянию кожи, принадлежала довольно молодой женщине… вернее, не то чтобы очень молодой, но уж точно до тридцати пяти лет. Шарф, кстати, тоже женский. – Она положила руку и шарф на газету. – Так, что тут у нас? Черный мужской сюртук… – Она подняла его.
– Вот черт! – вырвалось у Антоши. – Простите, – спохватился он.
Под сюртуком обнаружилась разрубленная на две части нога. Обе части были кое-как замотаны в старые тряпки.
– Да уж… – вырвалось у Амалии. – Становится все интересней и интересней…
– Что там? – дрожащим голосом спросил Казимир. Он отыскал на столе графинчик с наливкой и теперь щедро налил себе полный стакан.
– Нога, – доложила Амалия. – Но тут есть сложность. Рука женская, а нога мужская… Или я ни черта не смыслю в анатомии, – в сердцах прибавила она.
Казимир залпом выпил наливку, причмокнул от удовольствия и налил себе еще. Покосился на племянницу и долил стакан доверху.
– Тогда не о чем и беспокоиться, – с апломбом объявил он. – Наверняка какой-нибудь студент-медик позаимствовал в анатомичке части тела, чтобы, значит, дома с ними поработать. Да!
