— Окуните кусочек хлеба — он называется парота — в дал, — посоветовал Фрэзер, — давайте, давайте.
Хлеб оказался легким и пористым, как паутина. Она опустила ломтик в дал и попробовала. Тончайшая радуга вкусовых ощущений и запахов заполнила ее рот корица и гвоздика, тмин и кориандр. Остальные специи были так перемешаны, что их ароматы остались для нее загадкой. Затем она зачерпнула что-то похожее на мяту, очаровательного зеленого цвета, когда она откусила кусочек, на глазах у нее выступили слезы.
— О, это не просто мята, это обжигает! — вскричала она и схватила свой бокал с холодным пивом. — Что это? — спросила она, когда смогла перевести дыхание.
— Мята и зеленый чилийский перец, — сказал Джулио. — Вам понравилось? спросил он заботливо.
— Чудесно! — ответила она, в то время, как слезы все еще текли по ее щекам. Джеффри засмеялся.
— Джулио, я думаю, что тебе следует заказать что-то другое.
— Мне хотелось бы еще чаю, дорогой, — спокойно вмешалась Лиз.
Джулио заказал чай для Лиз и снова наполнил тарелку Кэйт. Она с удовольствием справилась со всем.
— От десерта откажитесь, Кэйт, — предупредила Лиз. — Он здесь пахнет, как дешевая парфюмерия.
— Я уже столько всего съела, что все равно больше уже ничего не смогу, ответила Кэйт, — иначе у меня полезет из ушей.
Снова сидя в его кабинете, Кэйт осознала, что начала думать о нем скорее как о Джулио, чем как о Фрэзере. Она уже больше не страшилась этого человека, но предостерегала себя, что следует соблюдать осторожность. Она должна сделать так, чтобы он уговаривал ее.
— Я бы хотел, чтобы вы очень серьезно рассмотрели мое предложение, сказал он мягким тоном. — Приходите работать ко мне.
— Я уже сказала, что не могу.
— Мне в самом деле хочется, чтобы вы были здесь и работали над этой книгой. Подумайте только, насколько все для вас будет проще, когда вы приступите к работе — к нашему общему облегчению.
Он взглянул на ее рот.
— Это несущественно. — Она непроизвольно облизнула губы.
Он наклонился к ней.
— Мне нравятся некоторые идеи относительно фотографий, съемкой которых вы будете руководить. У меня есть другой проект…
Его голос звучал все тише и тише, и Кэйт была вынуждена наклониться к нему, чтобы разобрать его последние слова.
Если он так будет и дальше продолжать, он загипнотизирует ее, неожиданно осознала она и решила, что надо было бы принять закон, запрещающий кому бы то ни было иметь такие большие и такие черные глаза. Почему он так неотрывно смотрит на ее рот? Кэйт резко выпрямилась — она почти потеряла нить разговора.
