— Она совсем не монахиня, — ответил Джулио, преувеличенно страстно поглаживая ее обнаженную спину своей горячей ладонью.
Кэйт очень аккуратно наступила каблучком на его лакированную туфлю.
— Джулио, дорогой, — воскликнула Розалинд, — тебе не больно? Принес бы ты нам что-нибудь выпить и заодно попроси бармена дать тебе немного соды.
— Хочу сказать вам, — сказала Кэйт, чувствуя себя как восторженная школьница, — что считаю вас великолепной актрисой.
— Спасибо, — ответила Розалинд очень серьезно.
— Я видела все ваши спектакли до одного, как только стала жить в Нью-Йорке.
— Правда? И что вам понравилось больше всего?
— Все, — выпалила Кэйт. Но это действительно было так — ей нравилось все.
— Вот спасибо, дорогая. В таком случае, поскольку мы вроде бы даже знакомы и приветствуем друг друга, почему вы никогда не приходили ко мне за кулисы?
— Я думала об этом, но мне было как-то неудобно.
— Застенчивая монахиня. А теперь скажите мне, чем это вы занимаетесь целыми днями и частично ночью. По-моему, вы художница или что-то в этом роде?
— Да, я делаю иллюстрации к книгам, оформляю обложки, брошюры и все такое, — стушевалась она. — Я — свободный художник.
— Свободный художник — свободный охотник. Значит как будто вы в «Аиде» идете с копьем за верблюдами, что, наверное, лучше, чем идти за слонами. А я могла видеть где-нибудь ватой работы?
Кэйт назвала несколько книг, вышедших за последний год.
— Значит, я видела некоторые из них. Мне они очень понравились.
Вернулся Джулио с тремя бокалами шампанского.
— Джулио, она просто великолепна, — сказала Розалинд.
— Можешь мне этого не говорить, — ответил он, самодовольно улыбаясь.
— Я имею в виду ее как художницу, негодник!
— Можешь мне и этого не говорить. Это я пригласил ее на работу.
— В качестве вольного художника?
— Очень вольного, — сказал он, подмигивая и опять поглаживая ее спину. — А что это ты там говорила про какую-то Загадочную Мими?
Розалинд смущенно улыбнулась.
— Признаюсь, моя восхитительная Кэйт, я придумала про вас множество всяких историй. Когда вы работаете, я могу видеть только ваш профиль. Никогда — ни разу в жизни — я не видела, что именно вы делаете. В то лето, когда вы переехали, вы неделями сидели с тонюсеньким карандашом в руках, и я решила, что вы чертите карты. Отсюда и появилось прозвище Загадочная Мими, Безумный Картограф.
Кэйт засмеялась, а Джулио нежно приобнял ее.
— Я делала рисунки на медицинскую тему для фармацевтической компании. Джулио спросил:
