В этот момент ему хотелось все бросить, всех послать к чертовой матери и уйти из лагеря, гордо подняв голову. Лишь одно обстоятельство не позволяло падать духом — гордость за самого себя и свою умную голову. Ибо он сумел то, чего не осилил даже могущественный ЭКОПОЛ!
Но что толку — он не смог увидеть плоды своего труда. Его даже не похвалили, спасибо не сказали. Выставили за дверь, как дворового пса...
Чтобы отвлечься от грустных размышлений, Антон стал размышлять над той интригующей информацией о здоровье Евгения Моисеева, на которую наткнулся в каталоге «Переписка». Он понимал, что стал обладателем сведений, которые дорого стоят. Разумеется, он не стал бы никому их продавать. Во-первых, он старался по возможности придерживаться морального кодекса «честных хакеров», которые охотились за чужими тайнами не из-за корысти, а ради одного лишь интереса. А во-вторых, ему, как системщику-патриоту, была небезразлична судьба знаменитой фирмы и ее продукции, благодаря которой страна обрела мощное влияние на международном рынке. Он уважал конструктора Мельникова, он гордился, что живет в государстве, в котором был изобретен знаменитый на весь мир «Хризолит». И никакие деньги не могли изменить его принципов. Так по крайней мере ему казалось.
Антон поразмышлял немного над странной формулировкой «фантомные головные боли». Он знал, что фантомной болью называлось особое биологическое явление, когда у человека болит, скажем, отрезанная рука. Но что значит «головные»? Ведь не могли же Моисееву ампутировать голову. И почему «ложные»? Можно было подумать, будто у него болит голова, которой нет. Или ему кажется, что у него болит какая-то другая голова.
Все это показалось Антону странным и глупым. Он поворочался немного и в конце концов заставил себя уснуть.
x x x
На следующий день Антону впервые предложили размяться в рукопашном поединке. В качестве партнера выступил Печеный. После завтрака, когда все сидели на травке и ждали занятий по неотложному ремонту личного оружия, он подошел к Антону и сказал:
— Не хочешь ногами помахать?
Антон даже вскочил от удивления. У него не было желания «махать ногами», но отказаться он просто не мог: это был первый случай, когда его восприняли как партнера в таком деле.
После крутых и беспощадных методов инструктора Печеный показался не очень-то страшным противником. И хотя Антону не так часто удавалось достать его ногой или кулаком, он уже не чувствовал себя мальчиком для битья. У Печеного была странная манера: он не обрушивался неостановимой массой, как Обжора, не летал разящей молнией, подобно Сержанту, а словно пританцовывал вокруг и в нужный момент неожиданно подходил вплотную. Антон быстро засек, что и удары Печеный наносит только с самой ближней дистанции, даже не удары, а «укусы» — короткие, неуловимые, но очень чувствительные тычки в уязвимые точки.
