…Макс кое-как покончил с делами. Не мог дождаться такси. Такси ехало медленно, ползло, как черепаха? – проклятые пробки… Он прибыл в агентство в начале шестого, как договаривались. Его встретила изящная, как японская статуэтка, брюнетка с короткой стрижкой, вежливо улыбнулась:
– Евгения Владимировна просила, чтобы я занялась вашим делом. – Она словно окатила его ледяной водой.
– А что с ней?
– К сожалению, ей пришлось срочно отъехать по одному важному делу.
Стандартная отговорка. Ее пускают в ход, чтобы отменить нежелательную встречу.
– Прошу прощения, – сухо произнес Максим.
Он вышел из офиса, набрал мобильный Евгении, услышал прорвавшийся сквозь шум города голос.
– Что-то случилось? – спросил тихо и безнадежно.
– У меня срочный выезд.
– Хорошо, встретимся завтра.
– Завтра я тоже не смогу.
– Послушай, в чем дело?! – не сдержался он. – Я не хочу другого маклера, изволь довести работу до конца.
– Макс, так будет лучше для всех… – вздохнула она.
– Не надо решать за меня, что для меня лучше! – вспылил Максим.
– Я не могу говорить, сложно рулить. Извини.
Телефон загудел короткими гудками. Максим сдавил трубку в руке и, чертыхнувшись, хряснул ее изо всех сил о стену офиса. Проходившая мимо дамочка в мехах перепуганно шарахнулась в сторону.
– Устаревшая модель, – коротко пояснил Максим.
***
Квадратный консьерж в подъезде Евгении казался суровым и непреклонным, но шершавая зеленая бумажка с изображением хмурого американца волшебным образом смягчила его нрав. Он согласился не звонить в квартиру Евгении, чтобы устроить ей сюрприз, – позволил себе предположить, что Максим не вор и не киллер и в букете огненных роз и махровой сирени не прячется оружие. Максим заверил консьержа, что, когда он вознамерится кого-нибудь убить, тот узнает об этом первым. Консьерж радостно захрюкал и сообщил номер квартиры, а также то, что Евгения Владимировна приехала совсем недавно, минут пятнадцать назад, одна, что она дама приятная во всех отношениях – всегда с ним здоровается, и дочка у нее очень милая…
Максим вежливо прервал излияния словоохотливого консьержа и шагнул в лифт.
Евгения открыла не сразу. На ней был длинный махровый халат, в руках – полотенце, которым она на ходу вытирала мокрые волосы. Без макияжа она выглядела трогательно домашней и родной.
– Ой, – смутилась она, – а почему ты снизу не позвонил? Я только что из душа, заходи скорей, а то холодно… Боже, – воскликнула она, взяв букет, – где ты умудрился достать сирень посреди зимы?!
