- Конечно, вы поступили мудро. Картинам Сезанна цены нет.
- Дело даже не в этом. Я уже давно многим не дорожу, но у меня волосы дыбом встают, когда я подумаю, что лучшие мои полотна могут уплыть в известном направлении если не непосредственно, то через вторые руки. Сейчас поклонников Сезанна расплодилось видимо-невидимо. Особенно один толстяк.
- Догадываюсь. Но вы уверены, что место действительно надежное?
- Друзья у меня надежные. Вы их не знаете, Агнесса. С недавних пор у нас тут в нашем уголке организовалась маленькая группка.
Агнесса покраснела, сама не понимая, что ее, собственно, смутило. Похожее чувство охватило ее и вчера. Было что-то в объяснениях, да и в мыслях Мано, что ускользало теперь от Агнессы. Подруги обменялись взглядом, и Мано первая улыбнулась.
- Ну хватит, а то опоздаете на поезд.
Перед тем как выйти на улицу, Мано дала Агнессе еще два ярлычка.
- Всего их у меня было три. Думаю, не надо объяснять вам, Агнесса, что посылки следует отправлять не слишком часто.
- О, я буду экономно пользоваться вашим подарком. Может быть, мой брат, получив первую посылку, вышлет мне ярлычок. Но должна вам признаться, бедная моя Мано, что отныне сигареты, которые мне удастся собрать, будут предназначаться для него.
Агнесса собственноручно отвезла посылку в Тулон, приготовив ее с той же тщательностью, как ту, что отправила на авеню Ван-Дейка. Ей хотелось быть особенно осторожной из-за поддельной наклейки, которая, кстати сказать, не вызвала никаких подозрений.
Затем Агнесса написала межзональную открытку своей невестке с просьбой известить Симона о посылке. Она снова начала строить всякие предположения, стараясь представить себе, как будет принята посылка с мыса Байю. Но на сей раз адресатом был ее брат. "Когда-то я считала его своим непримиримым противником. И отнюдь не пассивным противником. Быть может, он решит, что я стараюсь умаслить его, нейтрализовать?" Ибо Агнессу никогда не покидала мысль, что ее недоразумения с Буссарделями еще дадут себя знать в будущем, и, быть может, в глубине души она не только не страшилась этой перспективы, но и желала ее.
Прождав недели три, Агнесса приготовила новую посылку для семьи. Она адресовала ее просто "Господину и госпоже Буссардель", трудно было выразиться более сдержанно и безлично. У себя в кладовке она завела специальную полку отборных продуктов, предназначенных для ее военнопленного и для оккупированных. Она уподобилась сотням и сотням женщин, для которых семейные открытки, письма военнопленных, отправка посылок определяли ритм всей их жизни в течение долгих дней и месяцев, поддерживали еле слышное биение сердец, зажатых кулаком оккупации.
