— Ну вот, он предлагает попробовать еще разок. На этот раз Хэтч с силой ударил по кнопке — та немедленно пожелтела, а затем загорелась ровным зеленым светом.
— Левый включен, — доложил Хэтч так, будто сам в этом сомневался.
Не прошло и минуты, как двигатель уже работал.
— Как ему это удалось? — спросил Кэнби.
— Восьмифазное включение, — объяснила Петерсон с дисплея. — Гарднер подключил питание только к шести — во время проверки он перевел два других на ноль.
Прислушиваясь к ровному гудению в левой кабине, Кэнби кивнул.
— Что ты теперь думаешь? — поинтересовался он у Гиббонса.
— Пойдем на одном двигателе, — ответил тот. — Если сдохнет, кто-нибудь всегда сможет взять нас на буксир.
— Молодчина! — поддержал его Кэнби, с трудом подавив вздох облегчения, и хлопнул Гиббонса по плечу. — Когда будете на ходу?
Гиббоне развернулся в кресле.
— Корбин, — крикнул он своему первому помощнику, невысокому жилистому чернокожему с задумчивым лицом, — как у тебя дела?
— Мне бы еще минут десять, — отозвался Корбин, поднимая голову. — О, Кэнби! — с улыбкой воскликнул он, а затем снова занялся спутанным клубком из крошечных кабелей.
Гиббоне усмехнулся.
— Ему минут пятнадцать, потом еще полчаса уйдет на смещение рулевой машины. В общем, минут сорок пять. Годится?
Кэнби кивнул.
— Когда управимся с остальными тремя кораблями, соберу всех командиров, — предупредил он, направляясь к проходу в хвостовую часть.
Спустя полтора часа командиров и штурманов пригласили в рубку «Смерти».
— Все готовы отчалить? — спросил Кэнби, поглядывая на часы. — До темноты мы должны убраться из Лонг-Бранч, так что у нас часа четыре. Ольга? Ты как?
— Готова, — ответила Конфрасс, откидывая голову и плечи назад, как это делают дети и проститутки.
Ее плотно облегающий фигуру комбинезон с трудом скрывал грациозные линии бедер и огромную грудь, которая свободно колыхалась при каждом движении. Волосы Ольга коротко подстригла, оставив над черепом не более полудюйма. У нее были проницательные темно-карие глаза, острый нос и большой чувственный рот.
— Я тоже готов, — с улыбкой доложил Мендерес, — даже если старика «Голода» придется вести на поводке.
Высокий и стройный, в очках в роговой оправе, благодаря веселому нраву и волнистым локонам, которые с уходом юности не распрямились, Мендерес находил дорогу не в одну теплую постель.
— «Чума» готова, по крайней мере наполовину, — сообщил Гиббоне, стало быть, я тоже готов.
Имевший атлетическое сложение при росте не более метра семидесяти пяти, он был красив бросающейся в глаза красотой, сходной скорее с аристократизмом, чем с простой смазливостью. Седеющая грива волос заставляла обращаться к ее владельцу не иначе как «маэстро». И в самом деле, упоминая об отваге Гиббонса за штурвалом, на ум приходило именно это слово.
