Корделия еще раз уверилась, что в ее положении спорить бесполезно. Ведь и сама она не могла понять, почему Гиль оказался здесь. И если в этом какую-то роль сыграло ее письмо, что ж, он тогда поставил ее в глупое положение.
— Я не могу разгадать этой головоломки, — призналась она. — Я могу только сказать, что перед нами очень сложный человек.
— А мне он показался вполне открытым, — удивленно пожал плечами Брюс. Думаю, что ты просто зациклилась на этом типе.
Корделия не стала возражать на это. Надеяться хотелось только на одно: больше ничего общего не иметь ни с Морнингтонами, ни с проблемами их наследства, ни, в особенности, с Гилем. Слава Богу, ей хватает собственных забот, и о чужих она и думать не желает.
Впрочем, небольшой инцидент, случившийся перед тем, как они покинули Морнингтон Холл, лишний раз напомнил Корделии, что вряд ли ей удастся легко избавиться от наваждения, которым стали для нее мысли о Гиле. Она расчесывала волосы в гардеробной, когда туда мышкой скользнула Гайнор.
Сейчас еще одна будет пенять мне, что я исказила образ их нового родственника, с горечью подумала Корделия. Но Гайнор молчала, глядя на отражение Корделии в зеркале, а затем тихо проговорила:
— Вы ведь не принимаете его игру за чистую монету? Вот и я тоже.
Корделия не спешила откровенничать. — Не понимаю вас, — ответила она.
— Я говорю о Гиле. Мне думается, он не такой, каким хочет казаться.
Корделия не сдержалась и заинтересованно обернулась к Гайнор.
— Вам… вам он не понравился? — спросила она, еще не совсем доверяя собеседнице.
— О, по-своему он мне весьма понравился. Почему бы и нет? С момента приезда он неизменно любезен, да и вообще располагает к себе. — Гайнор пожала худыми плечами. — Он мой кровный брат, однако я давно не позволяю себе доверять первым впечатлениям. К тому же, когда рядом Алиса, мужчины редко меня замечают, — грустно и нелогично добавила она.
Корделия ощутила прилив симпатии к этой неуклюжей девушке, не умеющей подать себя и постоянно проигрывающей своей обольстительной кузине.
— Спора нет, Алиса очень хороша собой, но любят ведь не только за это, ободрила ее Корделия.
— А разве нет? Вам-то легко говорить. Вы тоже очень привлекательны, вздохнула Гайнор.
— Ну, до Алисы мне далеко, — улыбнулась Корделия. — Просто я умею подчеркнуть все выигрышное в самой себе, да и не придаю этому слишком большого значения. Надо все же быть чем-то большим, чем довеском к своей внешности, так ведь?
