Она не выпустила из пальцев кости, но повернулась к говорившему. Седоусый, темнолицый от прилива крови дядька с здоровенным изумрудом в мясистом ухе. И такие же жестокие глаза бешеной лисицы. Карие, с золотистыми крапинками.
– Ты откуда тут взялась? – спросил он.
– Мимо шла, – ответствовала Джасс самым серым и невзрачным тоном. Она не хотела раздразнить мстителя, но и смиренно опустить глаза, как пристало женщине, не получалось при всем желании изобразить покорность.
– Мариал, ну-ка глянь, не это ли та самая тварь?
Веснушки сошли с округлых щек, свежие царапины на лице, багровая ссадина на скуле. Сама готовность настичь убийцу. Настичь и покарать. Джасс все же положила кость на тарелку и медленно, один за другим облизывала испачканные жиром пальцы. Они встретились глазами. Черные бездонные провалы огромных зрачков, на дне которых ужас, ненависть и жажда мести. Эти глаза Мариал не смог бы забыть никогда, до самой смерти. Пусть на женщине не было сейчас оливкового кафтанчика, но юноша узнал бы ее и через пятьдесят лет, и через семьдесят. Черный коршун спокойствия и серый зайчонок страха. Жирный блеск на красивых губах, сильные пальцы маленьких рук. Она дополнительно вытерла руки об салфетку и достала из-за пазухи семилучевую звезду на шнурке с руной «бэллор». Иногда это срабатывало.
– Жрица… – ахнули где-то сбоку.
– Цыц! Что с того! – рыкнул лорд Синхарт. – Мариал?
– Ну так это она аль нет? – нетерпеливо спросил у мальчишки седоусый. – Узнаешь?
Мальчишка молча затрусил головой.
– Она?!!
– Н-н-нет! – выдавил из себя свидетель.
– Так вроде как ты и говорил: коса недлинная, с мечом, в мужском платье.
– У той другое лицо было.
– А-а-а-а! – разочарованно протянул седоусый.
– Мариал, ты хорошо помнишь? – переспросил подозрительно старый лорд. – Ничего не путаешь?
Мальчишка завороженно глядел на Джасс. Тяжелое дыхание, маленькие частые капельки пота на не слишком чистой коже под носом… Его губы прыгали, не решаясь вымолвить слова обвинения.
«Давай, малыш, скажи им…»
– Э-э-э-э, не знаю… не помню… – пролепетал паренек невнятно.
Добрая оплеуха определенно должна была прояснить его память.
– Говори!!! – взревел папаша Синхарт.
Ах, как ему страшно! Как колотится сердце! Забойщики скота так валят быков, как эта… убивала взрослых сильных мужчин. Без малейшего сомнения, словно делала повседневную и опостылевшую работу.
– Господа, что здесь происходит?
Это подал голос светловолосый, медленно вставая со своего места.
