Бабы-покупательницы хитро переглядывались, потихоньку чесали языки. Дескать, не иначе Машке брюхо надуло каким-нибудь ветром. Ведь безмужняя молодка, откуда ей рожать?
Толстый владелец лавки, вдовец, хитро ухмылялся в густую бороду. Уж он-то отлично знал, кто произвел на свет девчонку. Год тому назад забрался в каморку, в которой спала продавщица, и навалился на сонную девку. Та сопротивлялась недолго, под грубыми мужскими ласками расслабилась и раздвинула крепко сжатые коленки. На третюю ночь Терещенко снова появился в каморке. Потом постельные утехи стали повторяться систематически. Будто продавщица превратилась в законную супругу, выполняющую извечную женскую обязанность.
Через девять месяцев она разродилась…
— Кого в отцы писать, беспутная? — хмуро осведомился батюшка, выполнив обряд крещения. — Не на Святого же Петра грешить?
— Конечное дело не на святого, — согласилась молодуха. — А вот кто меня обрюхател сама не ведаю… Кто знает? — поглядела на иконостас молодая мамаша. Будто в ее беременности, действительно, повинен кто-нибудь из чудотворцев. — Деревенские мужики все время облизываются, вдруг от этого облизывания и грех произошел, — подумала и вдруг выпалила. — Пиши мово хозяина, Ивана. Вдруг от него понесла.
Дьячок прыснул в кулак, батюшка осуждающе покачал лохматой головой.
— Не в меру ты, прости Господи, бойкая. Но так и быть, запишем твою дочь Ивановной. Авось, Терещенко не особо осерчает.
— Вообче не осерчает, — заверила продавщица, кривя искусанные до крови губы. — Церковь одарит чем-нибудь.
Младенца нарекли Клавдией.
Хозяин выждал неделю — надо же дать работнице оклематься от родов! — потом снова попытался восстановить прежние отношения. Не получилось — дверь каморки заперта на прочный засов.
— Ты что ж это, паскуда, позволяешь? — гулко прорычал раздосадованный любовник. — Отвори!
— Не отворю, Иван Михалыч, — твердо ответила женщина. — Обвечаемся тады хоть ложкой хлебай, а без венца больше не получится!
Обложив самовольницу крепким матом, хозяин поплелся в свою спаленку. Целую неделю с нетерпением ожидал капитуляции продавщицы. По ночам не спал, извертелся на мокрых от пота простынях. В конце концов, не выдержал, сдался.
После венчания и пьяной свадьбы Мария перебралась в спальню законного мужа.
Будущий военфельдшер стрелкового батальона, она же незаконная, походно-полевая жена командира, получила фамилию Терещенко…
Дружная ребячья компания об"единяла такие разные характеры и привычки, что впору поудивляться. Семка Видов — прирожденный вожак, сильная натура, не терпит возражений либо отказов. Прошка Сидякин — хитрый, изворотливый и на редкость завистливый. Между ними — миролюбивая, покладистая Клавка, которая смягчала суровость Видова и скрывала зависить Сидякина.
