Прошел месяц. Фирма найдена, с хозяйкой-вдовой налажен контакт, дело за оформлением, следовательно — за деньгами.
Очередная прогулка по городу, с мушками в глазах и болью в суставах. Правда, мечта перестала быть призрачным миражом, обрела, пусть пунктирные, но довольно четкие очертания. Но ближе все-таки не стала — маячила на туманном горизонте.
— Что делать будем, «президент»? — не без ехидства спросил Ефим на подходе к дому. — Неделя — не тот срок, пролетит — не заметишь.
— Все образуется, Фимка, вот увидишь — станешь генеральным директором процветающей предприятия, узнают другие оставники — захлебнутся от зависти, на полусогнутых приползут с просьбой о помощи.
Савчук насмешливо покривился. Все же Мишка — непроходимый оптимист, так и выпирает из него уверенность в благополучном исходе. Хорошо это или плохо?
Вышли из лифта. Позвонили в противоположные двери.
— Спокойной ночи, господин «президент», — прошипел «генеральный» — Пусть тебе приснится «процветающая» фирма.
— И тебе тоже, господин генеральный директор, — блаженно улыбаясь, на полном серьезе ответил Федоров.
Обе двери открылись синхронно, будто они соединенны электронным устройством. На пороге квартиры Федоровых, подбоченясь, выросла Оленька, в дверях напротив точно в такой же позе, — Машенька. Федорова — худенькая, изящная, Савчук — полная, сдобная.
— Беззаботные все же у нас мужья, — через голову мужа обратилась к подруге Оленька. — Дома — шаром покати, а они прогуливаются.
— А о чем заботиться, когда мы с тобой и бабы, и мужики одновременно? — немедленно выразила полную солидарность Машенька. — Я дошла до того, что краны ремонтирую, гайки кручу.
— И я — тоже, — подхватила Федорова. — Только-что гвоздь в ванной вбила… Мишеньке ведь некогда — гуляет, мужичок…Денег нет, квартира запущена, а ему, видите ли, дамочки звонят…
Друзья переглядываются да перемигиваются. Понимают — в такой ситуации лучше помалкивать. Но услышав о звонившей «дамочке», Мишка насторожился.
— Кто звонил?
Оленька не отреагировала, попрежнему разговаривала не с мужем — с Машенькой.
— Нам с тобой только и остается навести марафет да выйти на улицу. Авось, найдется настоящий мужичок, приголубит и кинет пару тысяч на бедность.
— Я тоже так думаю, — скрестила руки под грудью Машенька. будто выставила ее на аукцион. — Сейчас пойдем или завтра?
Дети и одной, и второй семьи отправлены «на прокорм» к бабушкам и дедушкам: Ефима — на Украину, Михаила — в Прибалтику. Поэтому женщины резвились во всю, балансируя на опасной грани между существующими приличиями и сексуальной откровеностью.
