— Евушка, подай Георгию Иванычу полотенчико.
Ева с горящими непонятно отчего щеками кинулась к бабкиному комоду.
Георгий Иванович ел красиво, как-то не по-деревенски. Хотя руки у него были грубые, запущенные, огромные, на безымянном пальце левой не хватало одной фаланги. Но Ева не могла отвести от них глаз, они словно заворожили ее. А бабка решила, что внучка просто от смущения не может глаз поднять на чужого мужчину. Это бабке понравилось.
— Ох, и вкусно же у вас, Варвара Семеновна. Я уж сам пробовал делать оладушки по вашему рецепту, ничего не выходит. Небось секрет у вас какой-то есть.
— Есть, а как же, — задорно рассмеялась бабушка. — Руки женские должны это делать. Негоже мужику оладушки жарить.
— Ну почему, говорят, самые лучшие повара мужчины, — подала голос Ева.
— Я про то не знаю. Может, для больших начальников мужики стряпают, а для нас, простых людей, лучше бабьих рук в этом деле нету. Права я, а, Георгий Иванович?
— Правы, правы, Варвара Семеновна. А что, Ева, как там сейчас в Москве? Что слышно с этой перестройкой и гласностью? Не заглохли еще?
— Нет! Вон в декабре академика Сахарова из ссылки вернули…
— Слыхал, слыхал…
— А еще за границу потихонечку пускать начали.
— Серьезно? — вдруг напрягся гость.
— Да! Маму одного нашего студента вдруг в Германию пустили, по приглашению. Она и не надеялась… Причем не к родным, а к подруге! И в Израиль тоже… Один знакомый журналист пять лет был в отказе, и вот недавно выпустили…
— Какой-такой журналист? — вдруг вмешалась бабка.
— Друг маминого мужа, — скороговоркой ответила Ева.
— Ну-ну, поживем — увидим… — пробормотал гость.
— А вы не верите в перестройку, да?
Он вдруг улыбнулся, и Ева увидела, что глаза у него синие и молодые.
— Нет, Ева, хотелось бы верить, да пока рано. Все еще сто раз захлебнуться может.
— Да, у нас тоже так говорят, а я вот верю!
— Ну-ну. Поглядим!
— Вот увидите, Георгий Иванович! — вдруг осмелела Ева. — Когда я через год к бабусе приеду, вас уже тут не будет!
— А где я, по-вашему, буду через год?
— Ну, я не знаю, откуда вы…
— Из Ленинграда.
— Значит, в Ленинград вернетесь…
— Да нет, не хочу я в Ленинград… Да и смешно мне в моем возрасте верить в розовые сказки. Тем более в нашей стране.
— Но ведь возвращаются уже! Академик Сахаров…
— Так это ж какая фигура… Весь мир видит, а я кто для мира?
— Посмотрим!
— Ладно, спасибо на добром слове, Ева, а вам, Варвара Семеновна, за приют, за ласку. Пойду сложу дрова.
Он вышел.
