Неугомонный не дремлет враг!
— Как? — спрашивает Андриевский.
— Молодец, — одобряет Быстров, только непонятно кого — чтеца или автора, и осведомляется у жены: — А как тебе, Шура?
— Я знаю эти стихи.
— Нравятся?
— Нравятся, не нравятся… — Александра Семеновна грустно усмехается. — Они переживут нас с тобой.
За глаза Быстрова осуждали за то, что он оставил первую жену, не по себе, мол, срубил дерево, генеральская жена борцу за народное дело не попутчица. Славушка не знает ту, что оставлена в Рагозине, но такая, как Александра Семеновна, во всем свете только одна.
— Дайте-ка нам поговорить, — обращается Быстров к Андриевскому.
— О, понимаю: конфиденция.
Едва Андриевский скрывается, Быстров поворачивает мальчика лицом к себе.
— Часто бываешь в Нардоме? — спрашивает Быстров.
— Часто.
— Дружишь с Андриевским?
Странный вопрос: какая дружба может быть у него с Андриевским?
— Дружу…
— Напрасно, — строго произносит Быстров. — Этот человек…
— Враг? — неожиданно для себя спрашивает Славушка.
— Не знаю, — задумчиво говорит Быстров. — Но ни мне, ни тебе он не друг. Революционный держите шаг. А он — ванька-встанька. Видел такую игрушку? Наклонится и тотчас вскочит.
Быстров всматривается в лицо Славушки.
— Вот ты, значит, какой… — Оборачивается к жене. — А тебе он нравится, Шура?
Александра Семеновна слегка улыбается.
— Я кое-что надумал, — говорит Быстров. — Слушай…
— Может быть, в следующий раз? — вмешивается Александра Семеновна.
— Почему в следующий? — возражает Быстров. — Ничего не надо откладывать. Революционный держите шаг. — Затем он говорит о чем-то таком, что не имеет никакого отношения к Славушке. — Ты, может быть, удивляешься, почему я живу здесь, у помещиков. А зачем жить хуже, если можно жить лучше? Вопхнуться в чью-нибудь избу? Выселить какого-нибудь попа? А здесь и просторно, и удобно, и маскироваться Пенечкиным труднее. Назвались груздями… Коммуна? Так и будьте коммуной. Батраки пашут? Так и вы пашите. Спасайте шкуру, но не задаром. Пенечкины теперь выходят в поле наравне со всеми. Следующий вопрос: генеральская жена. Она действительно генеральская, только не жена, а дочь. Генеральская дочь. Ее отец из тех генералов, которые самим товарищем Лениным допущены в рабоче-крестьянскую армию…
Александра Семеновна хмурится.
— А говорю это я тебе вот зачем, — продолжает Быстров. — Я хочу, чтоб ты мне доверял, как я тебе доверяю, хочу, чтоб ты организовал в нашей волости молодежь.
Он неправильно произносит это слово, все время делая ударение на первом слоге: «молодежь, молодежь».
