– Когда же мы отправимся? – спросил я.
– Через час, если вам угодно, – отвечал он.
Через час мы расстались с отрядом и выехали из лагеря».
– Скажите, полковник, наружность Жирара соответствует ли его силе? – спросил румяный господин.
– Кто же вам сказал, что он силен, – отвечал граф. – Он меньше меня ростом, узок в плечах и такой доброй наружности, что, смотря на него, конечно, никто не догадается, что наружность эта принадлежит грозному бичу львов. Прибавьте ко всему этому скромность и неловкость молодой девушки, и вы получите полный портрет Жирара.
– Итак, граф, вы выехали из лагеря.
«Да, в этот же вечер и чрез несколько часов мы остановились посреди шалашей рудокопов. Появление Жирара было истинным праздником для этих бедных людей. Целая толпа женщин, покрытых рубищами, окружила его со всех сторон; многие поднимали кверху детей своих, кланялись до земли, кричали, смеялись и даже прикладывались к полам его сюртука. Нам отвели лучший шалаш; разостлали в нем несколько войлоков и снабдили нас фруктами, кабаньим мясом и всем, что нашлось лучшего в этом краю. Когда же жители маленькой колонии разошлись, Жирар потребовал к себе одного из старших. К нам явился высокий и худой араб в засаленном бурнусе; он бросился к ногам Жирара и целовал их, потом встал и скрестил руки на груди.
– Часто ли показывается лев? – спросил Жирар.
– Ах, как часто! ах, как часто, и не без крови! Несчастные стада! и все погибнет! и скорбь людям! и...
Араб, словоохотливый, как все его соотечественники, не кончил бы никогда; но Жирар крикнул на него, и араб умолк, бросившись снова к ногам нашим.
– Отвечай на вопросы мои коротко и ясно, – сказал Жирар. – Во-первых, как часто показывается лев?
– Еженедельно, – отвечал араб.
– Все тот же или разные?
– Один и тот же.
– Почему ты знаешь?
– Он ходит в одну ногу, – отвечал араб.
– Ты видел след?
– Я видел два.
– Где именно?
– На Сейбузской долине.
– Далеко от Ключа?
– На двадцать взмахов левее.
– Этого достаточно, – сказал Жирар; потом, подумав, он спросил у араба: – Как давно видели льва в последний раз?
– Три луны взошли с той поры, – отвечал араб.
Жирар бросил арабу мелкую монету, которую тот схватил с жадностию, потом поцеловал еще раз ногу Жирара и вышел из шалаша, оставя нас вдвоем.
– Довольны ли вы собранными вами сведениями? – спросил я у моего товарища.
– Так доволен, что прощу у вас, полковник, только три ночи и никак не больше четырех; они же, на ваше счастье, светлы, как день, и не будь я Жирар, если через неделю львиная шкура не будет сушиться на солнце против нашего шалаша.
